Ночь в Новом Орлеане. Извас Фрай

аюсь вдребезги, не оставляя и осколка. Это напоминает мне о мире, которому приказано, блуждая в пустоте, не знать ни покоя, ни цели. И если после этого ты все еще намерен это читать, то лучше не надо – прибереги здравый рассудок для потомков. Ты смел, если продолжаешь читать. Так что, не трать мое время и лучше сгоняй на кухню за кофе. Все лучше, чем читать. Читать – удел безумных. Читать – слишком опасно. Слишком большой риск, что у тебя появится своё мнение.

      А началось все с кофе, над которым я склонил голову. Я висел над полуполной чашкой с горьким кофе, думал, как приятно и уютно, удобно и комфортно, по-домашнему приятно было бы сейчас танцевать в петле. Но вместо этого, я сижу и сербаю кофе с печеньем, пристально разглядывая девушку, ради которой отказал себе в удовольствии не быть живым. Такая глупость! Самому не верится, что я способен на что-то не для себя. А все же, лучше посидеть. Ведь кто знает, что будет дальше?

      – Нет! Я вам говорю, это полное безумие!

      Улица города была уже готова вывернуться наизнанку, показывая всем, кто ещё смотрит, своё настоящее лицо. И лишь я, ослеплённый гневом, старательно не замечал той красоты, от которой меня отделяло лишь мнимое стекло, которое существует лишь тогда, когда я к нему прикасаюсь.

      – Успокойся, чем спокойнее человек, тем дольше он живет. А ты пока мне нужен живым. А без безумия – жизнь не жизнь.

      Мое лицо покраснело от гнева. Она выводила меня из себя и была тем единственным человеком, который бесил меня настолько, что я терял драгоценное самообладание и спокойствие. Как хорошо было бы, если бы не она. Тогда, жизнь потеряла бы весь свой смысл, и еще одним потребителем стало бы меньше. А так, она была единственным, что продолжало держать меня здесь, хоть и одним из факторов, почему я недолюбливал жизнь. Она потеряла контроль сразу же, как принесли меню. Я очень пожалел, что не приехал в этот город с феминисткой, которая бы работала сама и платила бы за себя в ресторанах. А так, мой кошелек терял вес. Все больше, больше… Принесли чек. Кошелек лишился последних денег и стал тем немногим кошельком из натуральной крокодильей кожи, которым приходилось быть пустыми.

      – Да уж, после этого ужина мне будут сниться кошмары, где мой убитый бюджет будет преследовать меня с целью отомстить. И правильно сделает! А во всем виновата ты, голубка моя.

      – Ой, успокойся! – Чарли сделала умиротворенное лицо, после очередного глотка капуччино за десять моих долларов.

      – Тебе легко говорить, душа моя, – вздохнул я. – Не ты платила.

      – Ой все, прекрати! Мы в Новом Орлеане, а тебе жалко пары долларов на вечер.

      – 118 долларов, – прочитал я, – плюс чаевые – 130!

      – И тебе их жалко?

      – Для тебя, дорогуша, мне, конечно же, не жалко. Но сделай мне одолжение, в следующий раз – пей кофе в кофейне напротив, а не здесь.

      – Ну ладно-ладно. Все для тебя. А сколько времени? Уже, кажется поздно.

      Я взглянул на часы. Бесконечная ночь.

      – Без пяти двенадцать. Мы здесь почти четыре часа.

      – Что?!

      – Да уж, время течет быстро, пока мы говорим.

      – И, что же теперь делать?

      – А разве у нас много вариантов? Предлагаю идти домой.

      – Can I help you? – Спросил неизвестно откуда вышедший официант.

      – Yes, you can go to my ass! – Еле сдерживаясь, сказал ему я.

      Схватив Чарли за руку, я потащил ее к выходу. Та лишь у самого выхода прокричала официанту:

      – Sory!

      А когда мы вышли на ярко освещенную, ночную улицу Нового Орлеана, она, с горечью и легким гневом, спросила:

      – Зачем, ну зачем ты нагрубил ему?!

      – Он меня достал этой фразой: «Can I help you?». Да пошел он!

      – Меня тоже он бесит, но разве я не могу сдержать гнев?!

      – Можешь. Но теперь, мы идем домой.

      Я, уже нежно, взял ее за руку и повел по улице, полной золотых фонарей. Вокруг нас то и дело проходили люди, гудели машины, рестораны и кафе все работали и работали, предлагая своим гостям настоящую, и не настоящую, американскую, и не американскую еду, завлекая посетителей громкой музыкой, джазовыми аккордами, которые сломали бы даже сильных, и стойких, увлекая их внутрь.

      Я бы и сам зашел, но все же, жадность побеждает все чувства и желания. Даже желание быть счастливым и делать счастливой Чарли. Хоть она и так радовалась досыта. Я думал, что на мою зарплату, мы с Чарли не будем иметь нужды в деньгах. И тут появляется Новый Орлеан, с его благами и ценностями, лёгок на помине! Люди, живущие здесь всю жизнь, имеют стальные нервы, сражаясь с жадностью и посвящают удовольствиям всю свою жизнь. Но я не родился в Новом Орлеане, для меня всю жизнь посвятить радости – безумие, а бороться всю жизнь за нее – цель. Не знаю как, но афроамериканцы, живущие здесь, намного умнее меня.

      Наконец-то, после долгой ходьбы по шумному, тесному и непутному, человеческому городу, мы пришли в сравнительно небольшое, десятиэтажное здание, куда нас, несколько месяцев назад, привел риелтор. Мы купили здесь квартиру. И живем