Три шага в неизвестность. Роман. Геннадий Дорогов

Лёжа на жарком полоке под градом горячих и мягких ударов, Антон напряжённо размышлял. Если курс гипнотерапии на деле являлся прямым внушением, о чём мог свидетельствовать странный голос во время последнего сеанса, то цель его могла быть лишь одна: спровоцировать подозрения в адрес старого друга и толкнуть на превентивные действия для собственной безопасности. Борщов уже посещал баню в компании Коржина и, соответственно, видел расположение отметины на его теле. Но ведь с Антоном он прежде не бывал вместе ни в бане, ни на пляже. Как же мог он узнать о крупной родинке, расположенной на груди? Нет, тут что-то не сходилось. Требовалось как-то разобраться в этом вопросе.

      – Ну что, полегчало? – спросил Борщов, когда его гости вышли из парилки.

      – Не то слово, – ответил Антон. – Мне кажется, что за спиной крылья выросли. Причём, у обоих.

      – Тогда прошу за стол, ангелы.

      Александр вновь наполнил стопки. Звякнув стеклом, дружно выпили.

      – Да, благодать у тебя, – с чувством сказал Павел. – Что ещё нужно человеку для счастья?

      – А что, разве больше ничего не нужно? – хозяин заговорщицки подмигнул гостям. – Может, девочек закажем? В течение часа доставят. У меня есть надёжный канал.

      – Стоит ли рисковать? – усомнился Коржин. – Зачем давать повод для шумихи?

      – Брось, Паша! Никакого риска, – заверил Борщов. – Всё будет шито-крыто. Ни одна падла не пронюхает. За безопасность головой ручаюсь. Соглашайся!

      Павел ещё немного посомневался, а потом махнул рукой.

      – Ладно, уговорил.

      Теперь они вдвоём смотрели на Толмачёва.

      – Я «пас», – сказал Антон.

      – Чего так?

      – Ты, Санёк, мужчина разведённый, свободный. Можешь делать всё, что тебе заблагорассудится. А у меня семья.

      – А как же Паша? У него тоже семья.

      – У Паши своя голова.

      – Ну вот, опять ты заартачился, – недовольно проворчал Александр. – Чего тебе сегодня неймётся? Семья у него! Не чеши языком, и никто ничего не узнает. Я же сказал, что канал надёжный. Девчонки своё дело знают. Слова лишнего нигде не скажут. Они же не дуры, чтобы терять такой источник дохода. А нам с Павликом языком трепать – значит, себе яму рыть.

      – И всё же я против, – упрямо повторил Толмачёв.

      – Почему, чёрт возьми?!

      – Потому что нельзя.

      – Опять свой «облико-морале» выпячиваешь?

      – Дело не в морали, а… как бы тебе сказать… – Антон немного подумал, подбирая слова. – Слишком много радостей для одного дня. Сердце может не выдержать.

      – Я понял, – сказал Александр. – Ты напрягся из-за Пашиной фразы насчёт «настучать». Но ведь это была шутка. Дурацкая, конечно, но шутка. Мы же тут все свои. Одна команда. И мы останемся одной командой, кто бы из нас не оказался на коне. Если усвоим эту простую истину, то все будем в выигрыше при любом исходе выборов. Поэтому у нас не должно быть никаких разногласий и секретов друг от друга.

      – А у меня от вас и нет никаких секретов, –