Банька по-чёрному. Бар-мицва. Банька по-чёрному. Рубеж.. Михаил Васильевич Федотов

у которых были деньги. Нас хотел забрать с собой дядя Яша. Он в начале войны служил на острове Хортиц, за Днепром, откуда вылетали наши истребители.

      Дядя Яша заехал к нам в начале августа с перевязанной головой, привез продукты, обещал нас увезти и исчез.

      За Хортиц сражались довольно долго. Его отчаянно охраняла тридцатая застава, чтобы дать возможность вывезти авиационный завод. С сентября начались обстрелы, методично, два раза в день. Несколько снарядов попало в нашу школу. Как-то я вернулся домой, и ко мне зашел Вовка из нашего класса, он сказал, что недалеко от Хортицы затонула баржа с консервами, и мы поплыли. Солдаты нас не останавливали. Мы залезали на баржу, брали консервы под майки и относили их домой. Консервы были без наклейки, все в масле. Немцы тоже плавали на баржу, тоже без оружия, в одних трусах, но с противоположной стороны. Я плавал три раза. В последний раз немцы начали обстрел, и Вовку ранило. Мы его вместе с Исааком отнесли в Третью больницу на Пролетарскую. Последнюю порцию консервов красноармейцы у нас отняли, наверное, очень хотелось жратъ. Но Вовку нести нам никто не помог.

      Немцы зашли в Запорожье в самом конце сентября. Все без выстрела сдались. Настроение в армии было такое, что все равно война проиграна и вряд ли немцы пойдут далеко за Днепр. У меня самого тоже была мысль, что невозможно победить немецкую мощь. Сначала немцам были даже рады: их начальник поцеловал при въезде в город хлеб и соль. Но потом немцы стали забирать подростков на работу в Германию, и радости поубавилось. В этот момент в нашем доме жили две сестры моей матери и младший брат моего отца. Сейчас он в Хайфе – я недавно разговаривал с ним по телефону. Дядя Яша погиб в сорок четвертом году – я знаю это, потому что почти до конца войны его жена получала по аттестату. Отец мой в семье был самым старшим! Потом шел дядя Хаим, который тоже был арестован и расстрелян, дядя Исаак умер в Запорожье, дядя Сема, который сейчас в Хайфе, – он был водителем Главнокомандующего Черноморского флота, и еще был дядя Петя, который, предчувствуя войну, увез семью в Омск. Квартира дяди Яши долго стояла закрытой – мать послала нас с Исааком взять оттуда швейную машинку, а заодно мы разобрали дяди Яшин мотоцикл, который стоял в прихожей, и, назло немцам, покидали части в колодец. Соседи были русскими, они видели, но никому ничего не сказали, только просили нас быть поосторожнее.

      Вообще ходить по улицам нам можно было только с повязкой на груди или на рукаве, но я был голубятником, меня в городе хорошо знали, и я ничего не боялся и ходил всюду, куда хотел. С июля весь город был в глубоких «щелях». Возле этих страшных канав я видел первый расстрел. Немцы выстраивали людей вдоль края рва и стреляли. Много щелей было в том месте, где сейчас заводской стадион. Там проводят игры на первенство завода: цех играет против цеха, платных игр нет. Я пошел смотреть расстрел, потому что велела мать: я свободно передвигался по городу, а она искала кого-то из своих