Русские не придут (сборник). Александр Кабаков

куда-нибудь в Антарктиду… Лед топить.

      – Но ведь нужна же была, черт бы все побрал, операция! – заорал я и закашлялся дымом. – Ведь… доходили же… стыдно было…

      – Не орите. Сталинцев накличете или «витязей» черноподдевочных, – холодно посоветовал собеседник. – И что это за дрянь вы курите? Угощайтесь… – Он протянул пачку «Голуаз». – Угощайтесь, угощайтесь, у меня пока еще есть… Да-с, ничего вы, значит, так и не поняли… Да не нужна социальная хирургия, зарубите вы это на своем общероссийском носу картошкой! Черт вас раздери, любезные соплеменники… Вы когда-нибудь научитесь терапии-то европейской? Почему там бастуют веками – и ничего, а у нас день бастуют, на второй – друг другу головы отрывают? Почему там демонстрации, а у нас побоища? Почему там парламентская борьба, а у нас «воронки» по ночам ездят? А вам, смутьянам книжным, все мало, все мало! Подстрекаете, подталкиваете… Ату его, он сталинист! Гоните его, он консерватор! Ну прогнали консерваторов, а они-то – кон-сер-ва-торы! То есть хотели, чтобы оставалось все как было, чтобы хуже не стало… Дождались операции? Ну теперь крови не удивляйтесь, особенно своей. Живой-то орган кровоточит сильнее.

      Злым щелчком он выбросил свой окурок, помолчал… Я докуривал сигарету тоже молча, забытый восхитительный вкус настоящего табака сбивал мысли.

      – Ладно, – вздохнул он, – что теперь говорить… Да вы ведь и согласны со мною, я же вижу. Так что, если захотите изменить свою жизнь, – милости прошу. Помогу, чем сумею. Найти меня несложно… – Небрежным движением он сунул в карман моей куртки твердый бумажный прямоугольник. – Здесь и телефон, и адрес. На всякий случай по телефону себя не называйте, просто попросите, кто подойдет, о встрече в известном месте. Это значит, я буду вас ждать здесь же, в первую после звонка ночь, вот в такое же время… Засим – желаю здравствовать.

      Он повернулся и пошел к дальней лестнице перехода. Из-под пальто его были видны вечерние брюки с атласными лампасами и лакированные туфли, вовсе неуместные ночью в районе Страстной.

      – Тут вы, конечно, немножко перегнули, Юрий Ильич, – сказал Игорь Васильевич и, как обычно, засмеялся. – Женщину под пистолетом гнать не стоило. Тем более и пистолет-то… купленный. А вы знаете, у кого, кстати, вы его купили?

      – Дезертир, – сказал строгий Сергей Иванович. – Совершенно точно дезертир и, как он же сам признался, расхититель военного имущества. Зря вы рисковали, Юрий Ильич, зря…

      – Мы вас, если что, конечно, в обиду не дадим, позвоним или подъедем, если нужно, – сказал Игорь Васильевич. – Но другому бы пришлось отвечать…

      – Вот и не нужно за меня заступаться, – упрямо сказал я и придавил сигарету в пепельнице. На этот раз мы сидели уже не в гостиничном номере, а в какой-то квартире в одном из старых, давно вышедших из-под капитального ремонта домов на Садовой. Квартира была полупустая, только холодильник шумел в прихожей, да в углу большой комнаты стояли два казенных кресла, низкий