Городские сказки. Сказочные истории и рассказы. Елена Николаева-Цыганкова

что ты чист сердцем, и так же, как и он, горяч!»

      Но все же, несмотря на заключения мои мысленные и поддержку Малир, я отказал магу. Сказал, что дружбу предать нельзя, что нет смысла искушать правителя, что если бы и сам был правителем, то ответ мой был бы такой же. И если магу нужны мои и Малир молодость и силы, то и тут ему будет отказ.

      Завизжал маг, будто отдавили ему мозоли тысячелетние. Кинул в нас ключом железным от подземелья, где мы сидели, но, выставив вперед руку, и почувствовав, что Малир тоже протянула руку вперед, мы вдвоем поймали ключ.

      ***

      Стряхнув с себя наваждение темноты, я обнаружил в руке ключ, который еще держала в руке Диана, мы находились вдвоем в запаснике музея.

      ***

      Что было потом? Думаю, что это будет не так интересно читателю.

      Единственное, что стоит добавить, что с недавних пор работаем мы с Дианой вместе, в нашем любимом Краеведческом музее.

      Да, и все же уточню про механизм старинный, который нашел и принес в Краеведческий музей дедушка. Выяснилось, что это старинные солнечно-звездные часы.

      У нашего музея раритет этот забрали потом в главный музей нашего Отечества, уж очень он им интересен показался.

      Павел

      Кроме Павла, в купе пассажиров не было.

      Убрав свои вещи, он забрался на верхнюю полку.

      – Ну и хорошо, что нет никого, – с облегчением подумал Павел, – не будут лишний раз тревожить беседами или вопросами, которые так часто возникают у случайных попутчиков.

      Мысли громоздились одна на другую. Лезли, толкаясь, будто в безумной очереди. Молодого человека лихорадило от его, как ему казалось, безвыходного положения. Потом он вдруг успокаивался, вздыхал тихо, пытаясь уснуть, но опять круг мыслей, завершив один виток, заходил на другой.

      Его мутило от себя, от всего того, что он старался забыть всеми силами.

      Он хотел спрятаться от мыслей и от себя. И наконец-то он забылся беспокойным сном. Поминутно вздрагивая, ежась, свернувшись в калачик.

      На одной из станций в купе вошел дед. Скинув с себя рюкзак, он, стараясь не шуметь, вышел за чаем.

      Вернувшись с двумя полными стаканами горячего, исходящего паром янтарного напитка, он уселся на нижнюю полку.

      Павел, почувствовав, что в купе ворвались струи свежего ночного воздуха, приоткрыл глаза. Поморщившись опять от своих муторных мыслей, он попытался сделать вид, что спит.

      Но дед, то ли не замечая, что парень, лежащий на верхней полке, сморщился, как от зубной боли, то ли желая просто поговорить, обратился к Павлу:

      – Будь здрав, молодец!

      В голосе деда играли звенящие ноты радости. Тембр голоса деда был сродни звучащему альтово-сопрановому регистру духовой трубы.

      Голос его был удивителен. Он звал к пробуждению, он звучал так жизнеутверждающе, что Павел, не ожидая от себя такой прыти, ответил:

      – И вам здоровьичка крепкого, дед! – войдя в роль нахлынувшей старины говора.

      Мысли,