Воспитанник Шао. Том 1. Сергей Александрович Разбоев

настораживает ли вас, что упорство затронутого монастыря может иметь под собой почву в стремлении сохранить имеющиеся секреты.

      Маккинрой глубоко вздохнул. Растерянно вытер лоб.

      – Ну, вы меня снова… господин полковник. Все это, конечно, разумеется, но и ваши соображения мне кажутся плодами профессиональной подозрительности.

      – Мы должны подозревать. В этом наша работа. И поэтому возможные очаги следует проверять, изучать, чтобы не оказаться в один прекрасный во всех отношениях момент на краю гибельной ямы.

      – Меня успокаивает, что у наших высоких умов столь глубоко работает инстинкт самосохранения. Господин полковник, я прекрасно вас понял; если что-либо достигнет моих ушей, немедленно найдет и ваши.

      – О'кей, мистер Маккинрой, это я и желал услышать от стопроцентного американца.

      Маккинрой встал, показывая, что пора уходить.

      – Постойте, самое главное, ради чего я вызвал вас к себе.

      – Слушаю, сэр.

      Эксперт остался стоять, осторожно взирая на полковника.

      – Я надеялся, что вы мне сможете назвать человека, который, наверняка, сумеет местные спецслужбы обратить лицом к нам.

      – А что, разве китайцы пасуют?

      – Не знаю, чем объяснить их сдержанность.

      – Лицо имеется влиятельное, но оно дорого стоит.

      – Я уже ставил вас в известность.

      – Понял, господин полковник. Завтра вас известят.

      – Прекрасно!

      – О'кей, господин полковник!

      – О'кей!

      Динстон остался один. «Ну и бестия. Такая же, как китайцы, – неудовлетворенно хмыкнул он, – говорил, говорил, но ничего толком и не высказал. Ждет взноса. Пять тысяч должно его успокоить».

      Глава вторая

      ТЕНИ

      Полумрак.

      Настороженная тишина.

      Мерный, подвывающий хлест лопастей вентилятора. Из-за огромного министерского стола тусклым светом оловянных зрачков выглядывают два малюсеньких немигающих глаза. Позади спинка непомерно большущего кожаного кресла. Не совсем понятно, кто восседает там. Но когда раздается шепелявящий голосок с высокими нотками экспрессивности, сомнения исчезают – человек.

      Вернее – человечек.

      Теневой – для того, кому он известен и на кого он жадно накладывает свою лапу (лапку) чиновника. Пигмей – за глаза, там, где он не может видеть или слышать даже при помощи выдрессированных ищеек.

      Лицо влиятельное.

      Шутить с ним не с руки. Достоверные слухи: один из членов «Организация 16 мая». Иначе…

      Иначе никому не хочется. Жизнь – она одна. Одна на одного человека. Другой не дано. Иначе уже никакие мистические силы Вселенной не повторят твою запоминающуюся, неординарную, стремящуюся к совершенству личность.

      И потому никто не осмеливается раздражать его, тем более…

      – Ну-с, дорогой товарищ начальник, позвольте мне, недостойному, поинтересоваться вашим драгоценным здоровьем? Какие бы годы вы еще пожелали для себя, уважаемый?

      – Покорнейше благодарю, товарищ министр, не жалуюсь