Мечта мужчины. Маша Царева

хрупкое Владкино плечико. А все же хорошо, когда у тебя есть сестра. Даже если она такая красивая.

      Влада погладила ее по голове – у нее были приятно прохладные пальчики.

      – Расскажи, что за мужик-то?

      – Его зовут Эдуард, – охотно призналась Оля. – Я не знаю, сколько ему лет, но не больше тридцати двух – тридцати трех, это точно. Он бизнесмен, у него своя маленькая типография, печатает визитки. И еще… он очень красивый, Владкин! Как Гошка, даже лучше.

      – Даже лучше? – недоверчиво переспросила сестра.

      – В сто раз! – В тот момент Оля была искренне уверена в том, что внешними данными любитель кубинского рома Эдуард и в самом деле во сто крат превосходит оператора Гошу Кудрина.

      – Брюнет, блондин? – Влада деловито интересовалась параметрами мужчины, в связи с которым ее стотридцатикилограммовая сестра произнесла слово «оргазм».

      – Брюнет. Глаза карие, ресницы длиннющие. И загорелый, а может быть, от природы смуглый такой.

      – Познакомишь?

      – Рано еще, – Ольга залпом допила чай. – Может быть, и познакомлю когда-нибудь.

      – Хоть фотографию показала бы.

      – Нет у меня ни одной его фотографии. И вообще, отстань от меня с расспросами. Если будут какие-нибудь новости, я сама тебе сообщу.

      – Обещаешь? – Влада мечтательно зажмурилась, смакуя шоколад.

      – Гарантирую!

      …На работу сестры отправились вместе. Ради первого рабочего дня решили шикануть и поймали такси. У обеих было приподнятое, праздничное настроение. Влада надела новый, на заказ сшитый костюм-тройку – фасон был строгим, и к костюму даже прилагался галстук. Но материал был почти вечерним – струящийся, поблескивающий в электрическом свете шелк цвета спелого апельсина. Этот костюм шел миниатюрной загорелой Владе, на более крупной особе апельсиновый шелк выглядел бы излишне вызывающе. На Ольге же был старый удобный джемпер – зато она, вопреки обыкновению, накрасила ресницы и слегка мазнула по губам Владкиной оранжевой помадой.

      Обе были слегка взвинчены – как ни странно, по одному и тому же поводу. И у повода было имя – Георгий Кудрин. Волновались сестры по-разному. Влада то и дело открывала пудреницу и принималась с каким-то остервенением поправлять макияж. То ресницы кверху завьет – а они у нее и так как у Мальвины. То и без того блестящие губы покроет жидким блеском.

      Оля волновалась тихо. Она смотрела в окно, на заснеженные улицы, и думала – а вдруг чудеса все же случаются? Эдуард и словом не обмолвился о ее лишнем весе, вдруг отныне и всем прочим она будет казаться приятно полной, а не убийственно гиппопотамистой? И Гоша Кудрин, отдохнувший, посвежевший, посмотрит на нее новым взглядом, и взгляд этот будет глубоким и горячим…

      – Как ты думаешь, у него баба новая не завелась? – спросила Влада, в очередной раз открывая пудреницу.

      – Слово-то какое – «завелась», – усмехнулась Ольга, – и это я слышу от литработника… Откуда мне знать?

      – Ну почему, почему он такой ненадежный? – вздохнула Влада. – Ненавижу