Шаг вперёд, два назад. Николай Асламов

вплотную, собираясь прикончить Штефана, но тут его ждал маленький и очень острый сюрприз. Если бы не снова вспыхнувшая боль, которая сковала Штефана прямо в движении, Эмих точно попрощался бы с жизнью. А так успел развернуться боком, и лезвие Штефанова ножа всего лишь распороло куртку.

      «Проклятье!»

      Эмих снова атаковал с передней ноги, коротко ткнув вперед кинжалом. Штефан ловко сбил руку с оружием, зашел под открытый бок и собирался уже воткнуть лезвие под ребра этой скотине, как вдруг почувствовал, что не может пошевелить рукой.

      Костлявые пальцы сжали его правое запястье крепче, чем кандалы. Штефан оглянулся через плечо, увидел голый череп, скалившийся ему редкими зубами, – и тут же получил кинжалом в горло. Острое лезвие вошло снизу, под подбородок, пробило нижнюю челюсть, нёбо и воткнулось прямо в мозг.

* * *

      Хмурое утро медленно сменяло короткую майскую ночь. Кроваво-красная полоса только-только появилась на мертвенно-сером подбрюшье неба. Нехотя вылезавшее солнце еще не высушило росу, обильно выпавшую на траву, но уже осветило печальную картину ночной битвы торжествующих пороков с жалкими остатками добродетелей.

      Собравшиеся братья были еще более хмурыми, чем небо. Еще не протрезвевшие или мучившиеся с похмелья, всклокоченные и, естественно, не выспавшиеся после ночного веселья, ландскнехты кучковались на утоптанной площадке за бруствером. Около двух сотен наемников, из которых от силы треть переживет сегодняшнее утро, но те, кто выживет, озолотятся и смогут, швыряясь деньгами налево и направо, дотянуть до нового штурма в пьяном довольстве и объятьях блудниц. Две сотни веривших в свою удачу. Потерянный отряд.

      – Шевели ногами, мертвечина! Строимся, строимся!

      Зычный голос фельдвайбеля легко перекрыл невнятный гомон смертников.

      – Поживее, тупорылые! Ряды выровняйте! Что встали, как стадо баранов, в Бога душу вашу мать?!

      – Зачем надрываешься, брат Клас? – буркнул кто-то из пришедшей в движение толпы. – Мы на штурм строем пойдем, что ли? Мишенью для пушек?

      В замке, конечно, увидели скопление пехотинцев и возню в пробуждающемся лагере. Петер, которого команды фельдвайбеля давно не касались, видел на стенах какое-то шевеление, но стрелять со стен еще не начали. Орудия осаждающих тоже пока молчали.

      – А ну, пасти свои захлопнули и построились! – продолжал разоряться фельдвайбель, то и дело ускоряя передвижения наемников то пинком, то зуботычиной. – Тут капеллан сказать чего-то хочет, потом причащать будет. Так что рыгать, бздеть и песни петь не велено! Велено стоять ровно и пучить глаза от счастья! Эй ты, мразь в полоску, флягу быстро выкинул! Да выкинул я сказал, а не выжрал! Шевелитесь уже, скоты ленивые!

      К ору и побоям от Класа ландскнехты относились вполне снисходительно: это ведь его, фельдвайбеля, дело, простых кнехтов строить. Да и сам он не раз и не два вставал с ними рядом. Боец знатный, уважаемый, и просто так братьев не песочит. Другое дело – полевые капелланы.