Человек с черного берега. Даниил Лабанович

продолжить этот следовательский абсурд. А значит, сегодня всё закончится. И, слава Богу, – шагая туда-сюда, резюмировал усатый коллега.

      Лёша в ответ подарил собеседнику лишь молчание в коробке из-под прогулки по кругу диаметром в три метра.

      Спустя несколько минут, Стрелецкий спросил:

      – Я не понял, ты, что ли, всё ещё хочешь поговорить с ними?

      Несмотря на харизматичное молчание (здесь оно было лишь ширмой юного сыщика от внешнего мира), вся эта ситуация взяла в тиски молодого человека и грозный вопрос, заданный в практически риторическом тоне, был последней каплей. Не снимая ширмы, Лёша направился к машине. Но тут из дома вышел глава семейства. К счастью для юнца, мужчина не осознал передвижений сыщиков и сказал:

      – Я так понимаю, вы хотите поговорить?

      Эта фраза была маленьким лучом света в кромешной темноте очевидности. И Лёша решил смотреть на лучик в оба глаза.

      Из беседы выяснилось, что родители всё же общались с погибшим. Реже, чем с Семёном, но общались. Оказалось, что жертва была в депрессии последние четыре месяца. Родители говорили с ним в последний раз за день до смерти. В этой беседе парень был очень эмоционален, извинялся за всё. Сказал, что постарается всё возместить и обеспечить им комфортное существование. Так же выяснилось, что братья нечасто общались между собой, чуть ли не реже чем сами родители с Женей. Лёша сообщил отцу, что его сын говорил иначе:

      – Это похоже на Сёму. Он любит приврать, – пояснил Павел Викторович, – просто постыдился, видимо, вот и захотел приукрасить.

      В ответ на это Стрелецкий понимающе кивал. Юный сыщик решил хвататься за всё, что можно, и выяснил, когда Семён летал в Египет и другие страны. Дорогенский рассказал Антонову старшему, что было известно, пытался убедить Павла Викторовича, что тут не так всё просто, и тонко агитировал его написать заявление в полицию. Но, услышав пропаганду версии об убийстве, Михаил Иванович вступил в беседу со смачной порцией контраргументов от лица здравого смысла и затем, положив руку на плечо Дорогенского, сказал:

      – Нас вызывают в управление.

      Он видел убитый вид Антонова, который был близок к тому, чтобы окончательно поплыть от симбиоза комплекса эмоций нечеловеческой силы и прямого потока неоднозначной информации, призывающих к действию. Отец ещё недавно двоих детей всего лишь хотел покрасить задний фасад дома в коричневый цвет, а в итоге в этот цвет окрасилось всё вокруг и явно не на один день. И всё же его хватило на то, чтобы последней фразой, услышанной следователями от пенсионера стала:

      – Я подумаю. До свидания, – от этих слов слишком отчётливо веяло леденящим душу холодом и отчаянием.

      Едва закрыв дверцу калитки, Стрелецкий сказал:

      – Знаешь, я думал, что ты просто баран упрямый. Но ты пошёл ещё дальше, показав своим упрямством, кто ты есть на самом деле. Ты – придурок бессердечный, – после чего последовал хлопок двери машины.

      «Как будто у него в голове