Сестры из Версаля. Любовницы короля. Салли Кристи

уже тому, что меня не заперли в душном теткином доме с Гортензией и Марианной, и верила, что наконец-то смогу получить образование.

      Зелия, наша гувернантка с Набережной Театинцев, была полнейшей бездарностью. Она была нашей дальней родственницей – седьмая вода на киселе. В порыве так редко проявляемого милосердия мама взяла ее в дом, но мне кажется, что образованна Зелия не больше, чем полевая мышь. И я вообще сомневаюсь, что она когда-то посещала Сен-Сир, как любила повторять Зелия. Во время наших уроков она крутила глобус и рассказывала нам истории о далеких странах. Я уверена, что она все это выдумала, – откуда ей вообще знать об Индии и Квебеке? Когда я обвинила ее во лжи, Зелия стала возражать и говорить, что самое важное в истории – умение увлечь, даже если сама суть повествования сомнительна.

      Я думала, что в монастыре наконец-то чему-то научусь. Да уж… А ведь я и правда рассчитывала получить здесь образование! И теперь у меня такое чувство, будто меня обманули. Иногда у меня гудит голова от разочарования и ярости, словно в ней живет сотня пчел.

      Каждое утро по три часа мы должны изучать религиозные книги или запоминать жития непонятных святых. Какая бессмыслица! Какая мне разница, что римская дева с диковинным именем делала более тысячи лет назад? Все дни мы проводим за шитьем, которого здесь целые горы. Обычно я с презрением относилась к Зелии, но ее уроки, по крайней мере, были светскими, и мне кажется, что шить она даже не умела.

      Остальные послушницы намного моложе нас с Дианой, потому что мне уже двадцать, а Диане – восемнадцать. Семьи отсылают сюда девочек на содержание до самого замужества; никто не ожидает от обучения никакого качества. Все они без исключения глупые маленькие девочки, которые подскакивают при виде крыс, орут во время грозы и целыми часами плачут, когда находят на носу новую веснушку. Я называю их каплями, потому что они такие же скучные, как капли воды. Маленькие капельки озабочены только своим будущим замужеством, поэтому, узнав, что я даже еще не обручена, они завопили от удивления. Если еще одна капелька скажет, что будет молиться за мужа для меня, я закричу.

      Дни тянутся томительной чередой. Когда я заявила, что прочла уже жития всех святых и вышила наволочки на все подушки, которые могут когда-либо понадобиться в молельне, мне позволили помочь сестре Клодин в библиотеке монастыря. Мы работаем над составлением каталога предположительно двух тысяч книг, которыми забиты полки вдоль стен. Кто-то, возможно, думает, что это увлекательное занятие, но я готова возразить и поклясться на Святой Библии, что все две тысячи томов невероятно скучны. «Дортский синод»? «Папские буллы ХVII века» в переплете? «Об обряде экзорцизма и определенных молитвах»? Впрочем, название последней книги хотя бы звучит интригующе.

      В монастыре живут не только послушницы, есть еще вдовы и женщины, которые ищут убежища от своих мужей и от мира в целом. Они очень приветливы, в отличие от одной старухи со скрипучим голосом, которая отказывается разговаривать со мной и Дианой из-за давней, но все еще живой