Учебник рисования. Максим Кантор

боя всегда обеспечивает победу над неграмотной силой. Важно знать приемы: противопоставленные невежеству, они побеждают. Руководствуясь этим соображением, новые криминальные структуры вербовали спортсменов – и спортсмены, понимая, что спорт денег не принесет, шли в бандиты. Шли они по тем же соображениям, по каким художники шли заниматься рекламой, а поэты – работать менеджерами по связям с общественностью. Если бы Струев дал себе труд задуматься над этим, он бы присмотрелся к противникам – теперь любой неблагонадежный тип мог оказаться чемпионом по боксу. Струев, однако, был слишком высокого мнения о себе, ему безразлично было, кто перед ним и сколько их. Их всего-навсего много, обычно говорил Струев, а я – целый один. Нарвешься когда-нибудь, говорил осторожный Пинкисевич, но Струев только скалился в ответ. Кузнецов же, видевший много драк, спорт презирал. – Какая разница, кто больше раз стукнет, – сказал он однажды Сникерсу, глядя по телевизору боксерский матч, – важно, кто насмерть попадет. – Пока замахиваться будешь, тебя такой парень двадцать раз уронит, – возразил Сникерс, с почтением относящийся к авторитетам. – Я-то встану, – заметил на это Кузнецов, – пусть он встанет, если я попаду.

      Драки в этот раз, однако, не случилось.

      Человек из квартиры напротив улыбнулся примирительно и сказал:

      – Кричу, стучу. Уснули?

      – Что надо?

      – Перенести одного в машину. Плохо парню, сердце отказало.

      – Вдвоем не справитесь?

      – Валерка машину подгонит, а мы с тобой клиента в лифте спустим.

      – Ты «скорую» вызови.

      – Пока приедет, три раза помрешь.

      – Это верно.

      – Помогите, мужики.

      – А ты случайно своего клиента не шмальнул? – спросил Кузнецов.

      – Ты что? Поди посмотри – все по-честному. Перестарался клиент – до молодой девки дорвался. Ты зайди, какие секреты.

      Струев развернулся и ушел с площадки. Носить больных было не по его части, к благотворительности он склонности не питал, проститутками не интересовался.

      – Что же там произошло? – спросил Соломон Моисеевич, намазывая хлеб маслом и кладя сверху кружок докторской колбасы.

      – Помер кто-то. – Струев налил водки. Он по обыкновению пил рюмку за рюмкой – не для того, чтобы напиться, а просто, чтобы себя занять. Скучно у Рихтеров. Соломон, конечно, занятен, но слишком стар. Павел ему нравился, но жених на свадьбе – зрелище жалкое. Он не возражал подраться, все-таки занятие, но и драки не вышло.

      – Помер человек, – повторил он, – просто помер.

      – Может быть, помощь нужна? – полюбопытствовал Рихтер. – Может быть, врача вызвать? – он прожевал бутерброд, извлек колбасную кожуру, застрявшую между зубами.

      – Сами разберутся.

      – И все-таки надо вызвать врача.

      – Не суйся не в свое дело, – отчеканила Татьяна Ивановна.

      – Я считаю, надо обратиться к врачу.

      – Тебе же сказано: помер человек! Все уже – помер! При чем тут врач!

      Соломон Моисеевич покачал головой,