Мисс Страна. Чудовище и красавица. Алла Лагутина

убедила себя в этом со временем, на самом же деле решение озвучил Костя.

      Она приходила, он прямо с порога начинал целовать ее лицо, потом на руках относил в спальню, раздевал бережно, как куклу. После пили чай, болтали о чем-то. Два часа пролетали как минута.

      – Я тебя люблю! – вырвалось у Сандугаш.

      – А вдруг нет? – Костя легонько щелкнул ее по носу. – В твоем возрасте вообще не стоит любить.

      – Что же стоит делать в моем возрасте? – ощетинилась она.

      Сандугаш не любила, когда он намекал на разницу в годах. Это как будто бы создавало пропасть между ними.

      – Наслаждаться, конечно, что же еще? Хочешь, пожарю гренки с сыром?

      – Нет аппетита, – вздохнула девушка. – Я вообще-то серьезно. Я тебя люблю.

      – Я понял. Просто о серьезных вещах лучше не говорить с серьезной интонацией. Это всё портит… Я тоже тебя люблю.

      – Да? – Она подпрыгнула на кровати, словно током ударенная. – Любишь?

      – А как же может быть иначе? – Костя притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Разве можно такую, как ты, не любить? Вот что ты во мне нашла – это вопрос.

      – Не говори так!

      Костя казался Сандугаш самым прекрасным мужчиной на свете. Красивее, чем Хью Джекман. И чем Бенедикт Камбербетч. На свой возраст Костя не выглядел, у него было тело спортсмена – ни грамма жира, сплошь литые мышцы под золотой от загара кожей. Хотя весь его спорт – физический труд на свежем воздухе. Он работал автомехаником. А прошлым летом старый дом, еще его дедом построенный, подновил и жилую пристройку к нему сделал, практически в одиночку, своими руками.

      Сандугаш ждала, когда они в этом доме наконец поселятся вместе. Конечно, она бы предпочла совсем новое жилье, чтобы с чистого листа начать, будто и у Кости нет прошлого. В этом же доме повсюду были незримые следы присутствия других женщин – всех, кого Костя когда-то любил, его бывших жен. И вполне зримые следы присутствия нынешней жены… То есть будущей бывшей. Ничего не поделаешь. Трудно остаться холостяком в пятьдесят, но все-таки мысль о том, что когда-то эти сильные загорелые руки обнимали кого-то другого, была для Сандугаш невыносимой.

      Утешало только одно: вера, что она, Сандугаш, для него – первая настоящая любовь. Другие были – просто бабы. Он сам так сказал…

      – Когда расскажем отцу? – с деланной небрежностью спросила она.

      Сандугаш готовилась к этому разговору три дня, но ей хотелось, чтобы вопрос прозвучал как спонтанный.

      Костя как будто бы удивился – густые темные брови поползли вверх.

      – Котенок, зачем? Мы же хотели, чтобы это был секрет. Сама знаешь, какие у нас люди.

      – Ну и что! Если я тебя люблю и ты меня тоже любишь, какое это имеет значение?

      – А что, родители тебя о чем-то спрашивали? Заподозрили что-то? – насторожился он.

      – Нет вроде. Им обоим не до того. Мама с близнецами возится и молодость-красоту сохранить старается. А папа… Ты знаешь, какой он. Но я надеюсь, что он не будет против,