Танцующая на ветру. Наталия Терентьева

Быстро спускаясь по лестнице с Машкой, я думала о том, что мне ведь с Леной придется жить дальше. Поменяться с кем-то нереально, да и Лена – не самая худшая соседка. Только очень глупая. А глупость – источник огромного количества бед. Зачем так было орать? Собака не рычала на нее, не кусалась… Я бы не оставила ее жить в комнате, я понимаю, что это невозможно. Так на самом деле кто-то заведет собаку, кто-то кота или двух, а кто-то приведет поросенка, козу или принесет ворону. Они тоже все умные и с ними можно дружить.

      Я вывела Машку на улицу. Двора у нас нет, общежитие стоит прямо на дороге. Когда-то здесь был зеленый скверик, я видела старые фотографии. Но потом его вырубили и спрямили дорогу, проведя ее под нашими окнами. Может, поэтому Машка не захотела вчера спускаться в закуток у подъезда – здесь слишком шумно.

      – Ну вот… – сказала я собаке, чувствуя себя предательницей. – Я забыла тебе взять хлеб… Ты же голодная… Я сейчас. Подожди меня вот здесь. – Я отвела Машку за дом, но она тут же вернулась со мной и стала смотреть на меня верными и грустными глазами. – Нет, подожди… Ты не грусти… Ты теперь моя собака… Просто ты будешь здесь жить, а я буду приносить тебе еду…

      Я в точности не знала, где я буду каждый день брать для Машки еду. Может быть, договорюсь в столовой в училище? Там наверняка что-то остается… Отличная идея! Я понимала, что до встречи со мной Машка ведь как-то жила – ела, находила если не теплое, то сухое место для сна… Но я теперь чувствовала ответственность за нее.

      – Жди меня, я быстро!

      Я утром в детском доме обычно бегала с малышами во дворе, в любую погоду. Точнее, это они бегали за мной, два или три младших мальчика. Здесь в городе бегать не так здорово. Район у нас близко к центру, воздух не очень хороший, если дует ветер с юга или востока, то наносит неприятную гарь от огромного химического предприятия, которое расположено на въезде в город.

      Но я все равно почти каждый день бегаю, стараюсь сразу свернуть во дворы и добежать до городского парка, минуя утренние пробки. Теперь со мной будет бегать моя собака! Я видела такие пары – хозяин и его веселая собака… Или не очень довольный пес – не всем же охота бегать… Но для собаки важнее слово хозяина, чем свое собственное желание. И это не рабское послушание. Это – дружба.

      Я просто взлетела на третий этаж, быстро умылась, оделась, взяла остатки хлеба. Меня прямо на выходе уже задержала Лена, которая опять улеглась в постель, отправив Генку восвояси. Она вдруг стала ныть и жаловаться на жизнь, перебирая руками мой шарф. Она зачем-то взяла его с крючка на стене и крутила сейчас и так и сяк, приглаживая.

      – Вот, какой у тебя шарфик… У меня такого нет… Подари мне, а? У меня вообще ничего нет… Лучше сиротой быть, вот как ты… Чем как у меня… Ненавижу, убью этого Яшку… Всё из-за него… Мать как сбесилась с ним…

      – Лен… – Я терпеливо дослушала до паузы, попыталась взять у нее свой шарф.

      – Нет, не дам… Подари мне его… Мне идет… А тебе твой Витя еще купит…

      – Я не зову его Витей, – сухо ответила я. – Отдай шарф.

      – Зовешь…