Книга Одиночеств. Макс Фрай

Сабина Алексеевна, несмотря на свои пятьдесят с лишним, была вполне себе девочка. Вредная такая, сплетница и тиранка, зато совершенно не тетка. За то и была любима всеми поголовно. Ей почти все прощали, даже мы, дети. Потому что учительницу Не-Тетку еще поискать.

      Тетки они ведь чем от прочих девочек отличаются?… Ну да, самое трудное – это объяснять словами очевидные вещи. Которые нутром чуются, с первого взгляда. Как, скажем, запах. Ну, можно сказать, что тетки твердо знают что такое хорошо, и что такое плохо. Они знают, как надо. И как не надо, они тоже знают. Сомнение тетке неведомо.

      Причем для того, чтобы предугадать теткину систему ценностей, нужно учить не психологию, а биологию. Или зоологию даже. Тетка – она ведь всегда на страже интересов биологического вида.

      И да, тетка несет жемчужину своего знания миру. Обычно очень активно несет. Так что уши закладывает. И, конечно, тошнит. По крайней мере, выродков вроде меня.

      Но все это, кажется, не самое главное про тетку.

      Самое главное, наверное, вот в чем: пока я вижу перед собой тетку, я не могу верить в бессмертие души. Какое уж тут бессмертие.

      Я, собственно, почему все это пишу. Я очень люблю девочек (и, в частности, шестидесятилетнюю девочку Доротею). Лучше их нет на земле существ. И мне почти всегда за них страшно. Есть какая-то таинственная лужа, попив из которой девочка становится теткой. Процесс не то чтобы необратимый, но шансов не очень много.

      Будьте бдительны, да.

      Эта книга посвящается Бориске,

      чье имя все время напоминает мне, что в годы дошкольного детства был у нас во дворе такой стишок:

      Прямо, прямо, прямо,

      там большая яма.

      В яме той сидит Борис,

      повелитель дохлых крыс.

      А вслед за стишком я вспоминаю, что однажды мы пошли этого Бориса искать.

      Нас было человек пять отважных. Как и положено в детстве, мы много чего боялись, но ежедневно ходили навстречу своим страхам, как будто ничего особенного в этом нет. Нормальный детский способ существования.

      И вот мы вдруг решили, что, если идти все время прямо, мы эту яму с Борисом обязательно найдем.

      Решили и пошли сразу же. Прямо.

      Шли довольно долго, поскольку двор наш плавно переходил в пустырь, вполне, по нашим тогдашним масштабам, бесконечный.

      И вдруг откуда ни возьмись нам навстречу выворачивает ВЗРОСЛЫЙ МУЖИК!

      Мы, не сговариваясь, развернулись и с визгом убежали.

      Особо этот случай мы, кажется, не обсуждали, но всем участникам экспедиции был понятен масштаб катастрофы: Борис выбрался из ямы!

      И по сей день, между прочим, бродит среди нас.

      Эта книга посвящается Игорю Викторовичу,

      который не далее как вчера утром пожарил мне утку с яблоками и ушел, оставив меня наедине с аппетитным предметом.

      Я, надо сказать, не умею не только жарить утку, но и разделывать ее. Поэтому поедалась утка методом ощипывания и обкусывания.

      Процесс был приятный, но финал ужасен.

      Сегодня