Розамунда, любовница короля. Бертрис Смолл

попросила она, весело блестя глазами. Хью громко рассмеялся и сам удивился себе. Как давно он не хохотал так искренне, без всякой злобы или обиды!

      – Постараюсь, Розамунда, – пообещал он.

      – Сколько тебе лет? – выпалила она.

      – Сегодня двадцатый день октября. В девятый день ноября мне исполнится шестьдесят. Я очень стар, Розамунда.

      – И вправду, – серьезно согласилась она.

      Не в силах сдержаться, Хью снова хмыкнул.

      – Мы будем друзьями, девочка, – объявил он и, упав на колени, взял ее руку.

      – Клянусь тебе в день нашей свадьбы, Розамунда, что, пока живу, превыше всего буду ставить интересы твои и Фрайарсгейта.

      И с этими словами он поцеловал маленькие пальчики.

      – Может, я тебе и поверю, – сказала Розамунда, отнимая руку, но тут же лукаво улыбнулась. – Я рада, что дядя выбрал именно тебя, Хью Кэбот, хотя, думаю, он вряд ли это сделал бы, знай твое истинное лицо и мятежные мысли. И никакая тетка не смогла бы его уговорить!

      – Моя жена-дитя, – обратился к ней Хью, – подозреваю, что у тебя имеется склонность к интригам. Весьма интересное свойство для столь молодой особы.

      Он встал и снова устроился в кресле.

      – Я не знаю, что такое интрига. Это хорошая вещь? – допытывалась Розамунда.

      – Иногда. Я всему научу тебя, – заверил он. – Тебе понадобится немало ума и сообразительности, когда я уйду и не смогу больше тебя защищать. Твой дядя – не единственный, кто мечтает заполучить Фрайарсгейт. Вполне возможно, найдется человек сильнее и опаснее Генри Болтона. У тебя хорошая голова, девочка. Тебе просто необходимы мои наставления, чтобы выжить и уцелеть в этой схватке.

      Вот так началась их супружеская жизнь. Хью быстро полюбил малышку, всячески ее лелеял и баловал, как дочь, которой он никогда не имел. Розамунда отвечала ему тем же. Он заменил ей дедушку, и отныне они стали неразлучны. На следующий день после свадьбы оба отправились объезжать имение: Хью на крепком гнедом мерине, а Розамунда – на снежно-белом пони с черными гривой и хвостом. Хью был поистине потрясен, обнаружив, как много знает девочка о своих владениях. Она очень гордилась Фрайарсгейтом и показала мужу зеленые луга, по которым бродили овцы, и плодородные пастбища, где коровы щипали траву под осенним небом.

      – Дядя делился с тобой знаниями? – расспрашивал он.

      – Никогда, – вздохнула Розамунда. – Для Генри Болтона я всего лишь собственность, которой следует управлять, чтобы он, в свою очередь, мог заполучить Фрайарсгейт.

      – Откуда же тебе все так хорошо известно? – удивился он.

      – У моего деда было четверо сыновей, – начала девочка. – Отец родился третьим, но первые два были незаконными и появились на свет до женитьбы деда. Дядя Генри – самый младший. А старший – дядя Эдмунд. Мой дед любил всех детей, но больше всего – Эдмунда и Ричарда. Дядя Генри родился, когда моему отцу исполнилось пять. Говорят, что дед не делал различия между сыновьями, кроме разве того, что именно мой отец был объявлен законным наследником. Эдмунду и Ричарду даже позволили носить фамильное