Скворцы. Ольга Фост

надо мыть после употребления, – лукаво взглянула Лиса на Альку, разомлевшую от тепла и сытной пиццы а-ля рюс. Без пяти минут невестка шутливо отмахнулась от почти уже золовки:

      – А мальчики на что?

      Кирка отозвался тут же, умудрившись опередить самого Сашку, который только и успел, что поднять в притворном возмущении брови:

      – Мальчики у вас, девочки, – и он нахально сверкнул глазами на Лису, – для того, чтобы украшать поцелуями и венками слов эти пепельные локоны! И тенистую зелень этих очей! И эти…

      Договорить он не успел – Лиса фыркнула непочтительно, а Сашкина ладонь тяжело легла другу на плечо:

      – Любишь женщин, Кот? Вот и давай – начни с мытья тарелок. А ты, сестра, имей в виду, этого зверя…

      О чём он хотел предупредить Лису, так и осталось неизвестным: раздался протяжный, нервный звонок в дверь.

      Это оказалась Нинель:

      – Олеся, – Нинель была из тех немногих, кому Лиса позволяла звать себя настоящим именем, – Олесь, выручай… В коридоре света почему-то нет, и я ключ в замок вставить не могу. То ли слепая совсем, то ли безрукая уже – одно из трёх.

      На звук голосов в прихожую вышли Сашка и Браун.

      – Сашуль, Борик, поможете?

      Браун достал из шкафа свою сумку и выудил оттуда карманный фонарь. В тусклом луче этого фонаря Сашка и обнаружил, что единственная освещавшая коридор лампочка разбита, в замке Нининой двери торчит обломок ключа, а на самой двери написано отвратительное ругательство.

      – Вот раздери твою за ногу! – никогда прежде ребята не видели хохотушку и язву Нинель такой потерянной. Каштановые волосы утратили блеск, поник независимо вздёрнутый носик, и, без того миниатюрная, она показалась ещё ниже ростом. Черты лица вдруг потеряли чёткость, и сквозь отменный макияж резко проступил возраст.

      Пока Браун подавленно молчал, а Кот и Сашка решали, как сподручнее выбить дверь, девчонки сосредоточенно глядели друг другу в глаза, явно что-то соображая.

      – Ночуешь у нас, – у Лисы аж голос зазвенел, – разбираться, что к чему, – утром. В ЖЭК позвоним, может, там чего присоветуют. Пошли, пошли, придёшь в себя.

      Браун послал Лисе странно ласковый взгляд, но она этого не заметила, под ручку увлекая Нинель во влажное тепло кухни, пропахшей ароматом небывалых стран.

      Всякий, кто впервые попадал на эту кухню, на пару мгновений замирал в дверях, пытаясь привыкнуть к тому, что это – кухня. Сначала в глаза бросались надписи на стенах. Красным фломастером и щедрой Сашкиной рукой «Ум дали, дури дали!» Под ней мелким синим бесом «Моя мечта – надменна и проста» красовались Кирюхины каракули. «Небо горит – мы танцуем в огне!» – ну, это уже Лиса-алисоманка подписала. На торчавшем из стены винте, где ещё недавно крепилась разбитая упрямой Котиной башкой настенная лампа, печально болтался колокольчик. Половину обеденного стола занимали японский магнитофон и россыпь разноцветных кассет. Всем этим любовались плакаты «Арии» и портрет