Шаг на пути к небу. Роман. Паратиков Павел

вы в своём уме? Хотите, чтобы главврач вас вместе со мной под трибунал отдал?

      – Ну почему сразу под трибунал? Мы ж чисто символически.

      – Нет, не позволю, и думать забудьте.

      – Ну, Сонечка, ну что ты ругаешься, ну хоть грамм двести, – продолжал клянчить тот.

      – Да успокойся уже, боец, – оборвал его Стрельников, – тебе что, непонятно объяснили?

      – Ну вот, а так всё хорошо начиналось, – поняв, что ничего не получится, заключил он.

      Лебедев прицепил свою медаль к бинтам, плотно намотанным на его, пробитой осколками, груди. Подойдя к окну, он начал ловить в нём отражение.

      – Ну как смотрится, а, Арсений Матвеич?

      – Да герой, герой, – ответил ему Бандурин, сам с трудом сдерживая свою радость, что бы внешне никак её не показать. Для него было важно, как оценят его казаки дома, что скажут отец и дед.

      – Товарищ майор, – он поправился, – вернее, товарищ подполковник, поздравляю вас с заслуженной наградой. Лихо мы всё-таки к ним прорвались.

      – Спасибо, Бандурин, спасибо. И ты молодец, заслуженно получил орден. По прибытии в часть, напишу на тебя приказ, о присвоении внеочередного.

      – Благодарствую, товарищ ма…, товарищ подполковник.

      – Разрешите обратиться, товарищ подполковник, – подошёл к нему Лебедев.

      – Обращайтесь.

      – Товарищ подполковник, возьмите меня в свой батальон. Он стоял перед кроватью Стрельникова, вытянувшись по струнке, выпячивая забинтованную грудь с медалью.

      – Ну что ж, – сделав задумчивый вид, подыграл важности его обращения комбат. – Учитывая твои боевые заслуги, отмеченные медалью, думаю, можно тебя взять в наш батальон, но только если Бандурин не будет возражать. Лебедев изменился в лице, не поняв шутки. – Вы не против, товарищ сержант? – продолжал Стрельников с серьёзным лицом.

      – Я не против, товарищ комбат. По-моему, красноармеец Лебедев проявил себя геройски и достоин нести дальнейшую службу в бронетанковом батальоне.

      – Ну, на том и порешим. – Стрельников улыбнулся.

      – Не переживай, Федь, сразу после отпуска, будешь зачислен в мой батальон. Ходатайство о переводе я напишу.

      Лебедев расплылся в улыбке.

      – Слушаюсь. – Он козырнул.

      – Э-э-эх, кто ж руку к пустой голове-то прикладывает? Ладно, иди уже. Комбат махнул рукой. Тот развернулся, как по команде кругом, и зашагал к своей кровати.

      – Представляете, товарищ комбат, – не в силах сдерживать эмоции, начал Сенька. Ему хотелось с кем-то непременно поделиться своими мыслями.

      – Мой дед, в 1905 году, с японцами воевал, тоже был ранен, и тоже в левое плечо, и «георгием» был награждён. И вот, спустя тридцать три года, история повторилась. Снова Бандурин бъёт японцев, снова ранение и снова орден. Преемственность поколений.

      – Да, Арсений Матвеевич, славный у вас род получается. Пока такие люди у нас есть, нам никакой враг не страшен.

      – Эх, в отпуск быстрей хочется. Деда с батькой обрадовать.

      – Скоро