Девяносто три. Сборник рассказов. Сергей Баев

зиму сибиряков, снег таял, как кусок масла на раскалённой сковородке, сердце уже рвалось из груди, хотелось петь, пить, заниматься любовью и прощаться на раз…

      Я учился в Университете на третьем курсе и, как в средней школе, вёл двойную жизнь, в том смысле, что числился примерным студентом, не пропускающим лекции, получал повышенную стипендию и являлся комсоргом группы, – но это всё была показушная жизнь. Настоящая жизнь начиналась в пятницу и заканчивалась в воскресенье вечером. В эти три дня мы отрывались по полной программе: весёлые попойки с друзьями, отёчными, вечно страдающими от кислородного голодания коры головного мозга (от похмелья), с девчонками лёгкого поведения, не страдающими комплексами.

      Такой двойной жизнью, наверное, жила вся огромная Страна Советов.

      Как правило, человек считался на работе ударником социалистического труда, а дома на кухне – махровым диссидентом, или пьяницей и дебоширом. Что делать, такая бурлила жизнь. Коммунисты обманывали людей, вешая им лапшу на уши, а люди цинично врали, единодушно поддерживая линию партии, делая вид, что работают или, учатся («Вы делаете вид, что платите нам зарплату, а мы делаем вид, что работаем»).

      Отдушину в этом вонючем застое многие находили в вине, некоторые – в сексе, а мы носили причёски «а ля Битлз», одевались как хиппи и тайком слушали «Голос Америки».

      …Весной, в выходные дни, все стремились на природу, а мы выбрались на крутой берег Томи в Лагерный сад. Если кто не знает, то довожу до вашего сведения, что Лагерный сад – это не парк с «зоной», а зона отдыха в центре города.

      …Во время Великой Отечественной войны на этом месте находился огромный военный палаточный городок, где формировались легендарные сибирские дивизии. Война давно закончилась, на месте палаток выросли высокие сосны, берёзы и тополя, а название, как всегда, осталось…

      Среди моих друзей не значилось ни одного студента, все – продвинутые работяги, читающие умные книги, фарцовавшие пластинками и штанами (джинсами).

      Закупили, как всегда, батарею самого дешёвого вермута, на закуску, по обыкновению, килька в томате и плавленные сырки местного гормолзавода. Таким был обычный джентльменский набор всех бухариков того времени.

      …В Лагерном саду полно праздно гуляющего народа: бабушки под ручку с дедушками, мамы с детскими колясками, влюблённые парочки, ищущие уединения.

      …Как всегда, мы спустились по склону почти до реки, нашли более-менее ровное место, развели костёр и принялись веселиться. На бухалово собралось человек десять, может быть, чуть больше, я точно не помню. Конечно, подтянулись и девчонки, лица которых стёрлись из памяти, а вот пацанов помню всех.

      Носил я тогда красные вельветовые штаны, сильно расклешенные книзу, яркую жёлтую куртку, присланную из Средней Азии, и туфли на высоких каблуках. Другие одевались примерно так же. Вот так, через вызывающий прикид, мы самовыражались и протестовали.

      Да, совсем забыл обязательные атрибуты внешнего вида в то время: волосы