Возвращение к Истине. Андрей Халов

что она действительно приезжала.

      – Хорошо, – согласился я, соображая, как выкручиваться из ситуации.

      – Но запомните, Яковлев! Вы поступили с лейтенантом Швабриным плохо, и вам это просто так с рук не сойдёт. Имейте это в виду.

      В это время в канцелярию зашёл Швабрин.

      – Товарищ лейтенант, скажите, пожалуйста, командиру батареи, что вы меня сами вчера послали к дежурному по училищу, ведь правда? – обратился я к нему с такой поспешностью, что он застыл от неожиданности на пороге.

      – Товарищ курсант, – наконец пришёл в себя Швабрин, – вы до сих пор не научились обращаться, как положено, к старшему по воинскому званию, к офицеру…. Это раз! А, во-вторых, я вас никуда вчера не посылал. Не надо врать, ясно?!

      Я негодовал от возмущения.

      – Вы сами лжёте, – сорвалось в отчаянии у меня с языка, – … товарищ лейтенант!..

      Швабрин покраснел, сделался багровым, потом сизым, как грозовая туча.

      – Щенок! – завизжал он, как резанный поросёнок. – Сопляк! Как ты смеешь! Ты смотри, до чего обнаглели! Да как ты смеешь обвинять старшего по званию, как ты смеешь, вообще, рот здесь разевать!..

      Пена спеси брызгала из его перекошенного рта прямо мне в лицо, однако я его не боялся.

      – Скоро я буду в равном с вами звании, товарищ лейтенант, вот тогда мы с вами и поговорим! Мне уже ничто не помешает набить вам морду!..

      Кровь в моих жилах клокотала от ярости.

      Швабрин уже не мог произнести ни слова. Он задыхался от злости, ловил ртом воздух, не зная, что сказать, всё шире и шире его открывая. Глаза его лезли из орбит. Он был готов стереть меня в порошок, раздавить, как букашку, испепелить, уничтожить.

      От возмущения и растерянности Швабрин даже не в состоянии был перевести дух. Наконец, он выдавил из себя еле слышно:

      – Пошёл вон отсюда, нахал.

      – А что это вы здесь раскомандовались?! – ответил я ему, – меня товарище комбат сюда вызвал!.. Он меня и отпустит, если надо будет.

      – Пошёл вон!!!

      Я не ожидал, что Швабрин так быстро и ловко подскочит ко мне, развернёт за плечо и выставит за дверь канцелярии.

      Дневальный, стоявший у тумбочки, рядом с канцелярией, ошарашено посмотрел на меня. Несколько человек, привлечённые криками, подслушивавшие, что происходит за дверью, прыснули в разные стороны.

      – Козёл! – зло процедил я сквозь зубы, не сдержавшись.

      На следующий день я заступил дневальным по батарее. Наряд вне очереди мне объявил комбат. «За грубость со старшими по воинскому званию и попытку обмана», – объявил он, вызвав меня перед строем.

      Обидно было, когда до выпуска осталось несколько недель, «залетать на тумбочку», но, сглотнув ком, я козырнул:

      – Есть наряд вне очереди! – и следующим вечером уже стоял по середине коридора, рядом с канцелярией батареи, бдя службу.

      Ко мне снова подрулил Охромов.

      С тем, кто стоил «на тумбочке», разговаривать не положено, но … как говорится, на то положено.

      – Ну, что, ты не передумал? – спросил