Возврати его в преисподнюю. Сказка. Александр Филиппов

оскаленными львиными мордами, осталось незанятым.

      Этим, как рассудил Глеб Сергеевич, ему как бы ясно дали понять – он здесь пока не полноправный хозяин. А уважаемый, но всё-таки гость.

      – Место матушки нашей. Василисы Митрофановны, – заметив мимолётный взгляд наследника и угадав его мысли, пояснил Еремей Горыныч, – ну и… – замялся он, – примета есть такая. Сорок дней место новопреставленной не занимать…

      Глеб Сергеевич кивнул скорбно, а потом не выдержал, съязвил:

      – Не то покойница обидится, или вовсе воскреснет?

      Домоправитель смутился, рукавом рубахи утёр вспотевший разом лоб:

      – Дык, оно же, как… Оно же всяко бывает…

      Дымокуров, поставив радушного хозяина в неловкое положение своим замечанием, попытался исправить ситуацию.

      – А что ж тут на двоих только сервировано? – указал он с укором на столовые приборы, и пригласил радушно, – присаживайтесь с нами!

      Еремей Горыныч поджал чопорно губы:

      – Нам не положено…

      Нотариус на правах человека, знакомого со здешними порядками, пояснил:

      – Нравы в имении, Глеб Сергеевич, суровые. Патриархальные!

      Домоправитель крикнул в распахнутую в соседнее помещение дверь, кухню, должно быть:

      – Мария! Подавай!

      Тот час в обеденный зал вплыла обряженная в длинный вышитый сарафан, с повязанным на голове белоснежным платочком, полная, округлая, будто сама только что из печи, румяная, словно сдобная булочка, женщина лет сорока. В руках она несла поднос.

      Ловко расставив яства, тут же метнулась назад. Ей понадобилось несколько таких пробежек, прежде чем она закончила выставлять на стол всё новые и новые блюда, водрузив в завершении на середину исходящую тонким аппетитным ароматом супницу.

      Стараясь не бросать голодные взгляды на многочисленные тарелки с мясными нарезками, салатами, солёными грибочками и прочей, явно не покупной, от здешней земли, снедью, Глеб Сергеевич изучал, осторожно беря в руки поочерёдно, столовые приборы – вилки и ложки литого серебра, ножечки того же металла, всё с фамильными вензелями, силясь постигнуть их предназначение.

      Нотариус, успевший, судя по всему, освоиться со здешними порядками, распоряжался по-свойски:

      – Ты, Марья, нам супчику-то по чуть-чуть наливай. По полтарелочки. У тебя душа гостеприимная, с размахом. А мы же с Глебом Сергеевичем не лесорубы, что бы всё это, – обвёл он рукой уставленный закусками стол, – оприходовать! – И обратился к домоправителю. – Еремей Горыныч, ты наследнику-то настоечки своей знаменитой, на кедровых орешках, для аппетита плесни. Я бы рад составить компанию – да не могу. За рулём! – причмокнул он с сожалением.

      Похлебав наваристого супчика, отведав жаркого из телятинки, сдобрив салатиками из свежих овощей, закусив тонко нарезанной буженинкой, а, главное, выпив три гранёных стопки