Обочина. Борис Константинович Давыдов

тоже резус-фактор не совпадал, так женщина три года ребёнка ждала, но так и не дождалась. А от меня с первого раза забеременела. Вот так-то, моя девочка. И никакая больница тебе не поможет. – Самсон помолчал. – Алёнушка, ребёнка хочешь?

      – Естественно.

      – Тогда через девять месяцев жди дочку, – с уверенностью сказал Самсон. – Сто процентов, что ты сегодня забеременела.

      Он стал сыпать медицинскими терминами, но Алла не слушала его. Ей вспомнился разговор с Самсоном месячной давности. Тогда она наивно спросила у него: «Самсон Юлианович, вы женаты?» Вопрос был не праздным: по винзаводу ходили слухи, что Охалкин крутит любовь и с Софьей, заведующей заводской столовой, и с другими молодыми женщинами. «Как жена терпит его сплошные измены? Неужели не знает?» – думала в тот раз Алла. Почему-то вспомнился свёкор, Ананий Фёдорович, со своими «лекциями» о религии, Боге, грехе, о наказании за обман и прелюбодеяние. Но Самсон прояснил ей своё семейное положение: «Жена давным-давно сбежала от меня». – «Почему?» – «Не выдержала моей любви». – «Как это не выдержала?» – «Думаю, со временем узнаешь. – И, помолчав, шутливо спросил: – Алёна, хочешь от меня иметь дочку?» – «Да вы что, Самсон Юлианович, у меня же муж». – «А дети от меня красивые рождаются, чернявенькие, – с некоторым бахвальством сказал он. – И что странно, одни только девочки».

      «Ну и Охалкин, настоящий охáльник», – удивлялась во время того разговора Алла. Сейчас её захлестнули совсем другие мысли и эмоции.

      – Самсон, что же мне теперь делать? – без колебания поверив ему, растерянно спросила она.

      – Молчать и ждать приплода, – беспечно ответил он.

      – В каком смысле?

      – В простом. Никому не говори, от кого у тебя ребёнок – ни родным, ни подругам. А мужу иногда напоминай, что ребёнок – его копия.

      Они поговорили недолго, и Алла окончательно успокоилась. Более того, она радовалась: долгожданная беременность наконец-то наступила или наступит с сегодняшнего дня.

      Домой Алла летела счастливая. И лишь у входа в квартиру постаралась придать спокойное выражение лицу: мать ничего не должна заметить.

      Сбросив в прихожей туфли и повесив на вешалку сумочку, она прошла на кухню.

      – Что-то поздно сегодня, – послышался сзади ровный голос матери. – Или опять заставили печатать?

      – Ага, – не оборачиваясь, ответила дочь, наливая в стакан воду из чайника. – К тому же с работы целый час добиралась.

      – Тебе хоть оплачивают сверхурочные?

      – Конечно. – А про себя подумала: «За такую „работу“ я бы не только все деньги, но и душу Самсону отдала».

      – Ужинать будешь?

      – Мам, я бутерброды с колбасой на работе ела, – опять слукавила. – Пока не хочу. Может, позднее поем.

      – Тогда иди, полежи.

      Выпив полный стакан воды и, повернувшись лицом к матери, Алла улыбнулась:

      – Пойду, полежу, в самом деле. Почитаю что-нибудь…

      В спальне она разделась донага