Дорога из трупов. Дмитрий Казаков

по праздникам, зато торчавшие наружу кончики аккуратно завивал и мазал помадой.

      Грязные и обкусанные ногти покрывал лаком для мебели, а под старой ржавой кольчугой носил шелковое белье.

      В подчинении у лейтенанта Лахова находились двое сержантов. Васис Ргов, больше всего на свете похожий на мешок с картошкой, на который кто-то нацепил портупею. И Дука Калис, добрый и отходчивый выходец из Лоскута Низкие горы.

      Доброта выражалась в том, что он убивал людей сразу, не мучая, а отходчивость – в том, что быстро об этом забывал.

      Сейчас они втроем разглядывали новобранца.

      – Отлично, – сказал Поля Лахов, когда Форн Фекалин облачился в кольчугу и повесил на пояс ножны от меча с торчащей из них рукояткой. – Главное, не пытайся вытащить оружие. А то кто знает, что там внутри. Вот старик Хилый, которому принадлежал этот комплект, понадеялся на оружие – и что? Где теперь старик Хилый?

      – Где? – спросил Фекалин.

      – В лучшем случае – его едят черви, – сказал Дука Калис, автоматическим движением вынимая и пряча обратно под плащ крохотный арбалет. – А в худшем – собаки или те парни, что собираются у Толстого Маззи.

      – А, – кивнул новобранец, и в блеклых глазах его на мгновение появилось очень странное выражение.

      – Да, забыли шлем, – заметил Лахов и выволок из-под стола нечто металлическое, кое-где блестевшее.

      Форн Фекалин, нужно отдать ему должное, не упал в обморок.

      – Я обязан это носить? – спросил он.

      Железная хреновина на башке, больше всего похожая на сотворенный авангардным дизайнером ночной горшок, была опознавательным знаком Торопливых, и они таскали ее с гордостью.

      Ну, или со стыдом, когда приходилось удирать от преступников.

      – Да, – кивнул Ргов и постучал себя по шлему. Звук получился гулкий, мощный, с намеком на то, что внутри хватает пустот.

      – Хорошо. – Форн Фекалин надел шлем. – Ну что, теперь мы отправимся на какое-нибудь дежурство?

      Лахов и Калис переглянулись, а Ргов принялся задумчиво ковырять в носу.

      – Это сложный вопрос, – ответил лейтенант. – А что?

      – Я хотел просто… ну… – новобранец облизал губы тонким и бледным языком, – а то я думал, что, может быть, должен как бы… проставиться в первый день… а?

      – В смысле – угостить нас пивом? – уточнил Лахов.

      – Да.

      – Тогда дежурство подождет. Всем встать и вперед, шагом марш. В «Потертое ухо»!

      Они выбрались из караулки, затем вышли из покосившегося здания городской стражи и оказались на улице Тридцатисемилетия Отрытия Канавы. Что это была за канава и кто ее отрыл – исчезло во мраке веков, но этот вопрос Торопливых мало волновал.

      Они окунулись в незабываемую атмосферу Ква-Ква, сравнимую лишь с концертом обкурившихся дури панк-рокеров на складе, где протухло несколько тысяч яиц. Шумовая волна состояла из сотен возгласов, выкриков и обрывков фраз, а в городском «аромате» смешивалось слишком много компонентов, чтобы в них разобрался даже электронный анализатор запахов.

      Но