Недетское кино. Между похотью и любовью. Виктория Вайс

Габи подошла к маме, которая мыла посуду на кухне и тихонечко спросила:

      – Мама, скажи мне честно, ты папу любишь?

      Юдит, протерев влажную тарелку полотенцем, не торопясь повернулась.

      – А с чего ты взяла, что я его не люблю?

      – Ма, ты как всегда отвечаешь вопросом на вопрос…

      – Мне просто не понравился твой вопрос. Я не могу понять, что заставило тебя вообще об этом подумать.

      – Например то, что я никогда не видела как вы целуетесь.

      – Ты считаешь это ключевым показателем в определении любви?

      – Нет, конечно же, но это важно.

      – Важно для кого? – с явным раздражением в голосе спросила Юдит.

      – Для меня, – ответила Габи, – мне надоело делать вид, что я ничего не понимаю и ничего не знаю, надоело быть дурой.

      – Ну, какая же ты дура…

      – Самая обычна, – перебила её дочь, – надо мной уже смеяться начинаю. Ты себе представить не можешь, что стоит мне сдерживать себя и выполнять все ваши идиотские установки. Мне семнадцать! Я взрослая! Мне тоже хочется любви! Настоящей, а не придуманной как у вас.

      – И мы мешаем тебе?

      – Да, мешаете, – огрызнулась Габи. – Вы мне шагу ступить не даёте. Это не смотри, это не читай, сюда не ходи, с этим не дружи, это не надевай. У меня даже денег никогда не бывает. Клянчу у вас как побирушка. Сколько можно!

      – Я не думала, что ты окажешься такой неблагодарной, – грустно произнесла Юдит, садясь на стул, – мы же ради тебя готовы были в лепёшку разбиться, потакали каждой твоей прихоти, да, требовали, но ничего такого, из-за чего можно выслушивать такие обидные тирады, не сделали.

      – А мне, по-твоему, не обидно? Я же посмешище для всех! Чучело! Инопланетянка какая-то!

      – Габи, не говори глупости, – Юдит взяла дочь за талию, усадила её к себе на колени и обняла, – ты же у нас красавица, они просто тебе завидуют.

      Дочь уткнулась в плечо матери и зарыдала.

      – Ну вот… Ещё чего не хватало…

      Юдит вдруг вспомнила как сама вот так сидела на коленях матери и взахлёб ревела, та гладила её слегка округлившийся живот и успокаивала:

      – Ты молодец, что решила оставить ребёночка. Он изменит тебя, сделает лучше. И Андрей будет рад.

      – Ему то чего радоваться, – утирая нос попыталась возразить Юдит, – сделал своё дело, и в сторону.

      – Что ты такое говоришь?! Он же, вроде, обещал жениться на тебе. Так ведь?

      – Обещал… Мало что может мужик пообещать. Мам, мне так плохо… Тошнит постоянно… И во всём он виноват.

      – Глупенькая ты. Всё скоро пройдёт. Ребёночек родится, и ты себя самой счастливой будешь чувствовать.

      – Хотелось бы. А то вместо счастья пока только одни проблемы.

      Юдит не стала уточнять, пусть думает о своём. А проблемы реальные были куда больше, чем банальный токсикоз и растущий не по дням, а по часам