Лейтенант Копылов. Армейский роман. Леонид Канашин

поднимающегося все выше и выше солнца сияла своей торжественной красотой заснеженная тайга; из транзистора, настроенного на волну «Маяка», громко звучала музыка – и ехать нам было весело и приятно.

      Ближе к полудню колонна вышла к реке. Тодоров, Бубнов и еще несколько старших офицеров из других частей потоптались на льду, совещаясь, затем заняли свои места в машинах, и автомобили двинулись на переправу. Вскоре и машины моей роты уже катили по гладкому речному льду. Нам с Балашовым оставалось всего метров сорок до другого берега, как вдруг идущий впереди «ЗИЛ» резко остановился. Я помнил, что при езде по льду категорически нельзя останавливаться.

      – Не тормози! Объезжай подальше! – крикнул я Балашову, на ходу выскакивая из кабины.

      Я сразу увидел, что передние колеса остановившегося грузовика проломили лед. За рулем машины, судорожно дергая рычагом скоростей и непрерывно газуя, сидел Ахметов. Лед под «ЗИЛом» трещал и прогибался.

      – Вылезай быстро! – заорал я Ахметову и, распахнув дверцу, выдернул его из машины.

      В это время под машиной утробно ухнуло, и вся передняя часть автомобиля провалилась по лед. Вода, стуча обломками льда, хлынула в кабину. Мы поспешно отбежали прочь. Мимо нас на большой скорости проносились машины, замыкающие колонну. Лед под тяжестью грузовика продолжал проламываться, и машина рывками уходила все глубже и глубже. На какие-то секунды это погружение приостановилось, и появилась надежда, что задняя часть автомобиля останется на поверхности, но этого не произошло. Опять треск и шум – и вот на том месте, где только что был грузовик, лишь большая прорубь, заполненная колышущейся массой битого льда. Когда колыхание в проруби улеглось, стало видно, что верхняя часть кабины потонувшего грузовика слегка, всего лишь на несколько сантиметров, выступает из воды.

      С берега уже спешил к нам, громко матерясь, майор Тодоров, другие офицеры и солдаты.

      – В машине кто-нибудь остался? – подбегая, спросил майор. Лицо его выражало крайнюю тревогу.

      – Никак нет, товарищ майор!..

      – Слава богу, твою мать! А что в кузове?

      – Консервы: тушенка, сгущенка…

      – Ни х.., высушим!

      Тодоров перевел дух, а затем вперил бешеный взгляд в стоящего рядом со мной, совершенно потерянного Ахметова.

      – Ты сидел за рулем? Ты чем слушал, когда я говорил, как надо ездить по льду? «Нельзя переключаться, нельзя тормозить!»…

      – Он не тормозил, товарищ майор, – вступился я за оробевшего солдата, – у него передние колеса провалились.

      – Вот так они, мать-перемать, прямо ни с того, ни с сего и провалились! – перекинулся Тодоров на меня.

      – Наверно, здесь горячие ключи бьют, – высказал я догадку.

      – Какие, на х.., ключи!.. А ты, салабон, – майор опять обратился к Ахметову, – раз уж не умеешь ездить, будешь сейчас у нас плавать!..

      До Ахметова