Блюзы памяти. Рассказы, эссе, миниатюры. Галина Сафонова-Пирус

ьной издательской системе Ridero

      Рассказы

      Зачем звонит колокол

      Эту странную женщину иногда зову Мадам Энзим. А странная потому, что не хочет… или не умеет жить спокойно, да и тех, кто рядом будоражит своим чувствованием жизни и как-то сказала ей об этом, назвав катализатором, на что она, усмехнувшись, ответила:

      – Тогда уж лучше зови меня не этим громоздким и длинным словом, а из терминологии моей профессии: энзим. – Удивлённым взглядом дала понять, что слышу этот слово впервые, и тогда она пояснила: – Энзимы – ферменты, ускоряющие химические реакции в живых системах.

      – Ну что ж, тогда, для пущей изящности буду звать тебя Мадам Энзим.

      На том и порешили.

      А познакомилась с ней недавно, при турпоездке в Минск, и теперь она иногда приезжает ко мне в гости с мужем художником. Бродим в соседнем сквере или ездим в более дальнюю, еще не столь «причёсанную» рощу, где можно побродить по еще не закатанным асфальтом тропинкам, прислониться к березке, посидеть на нашем любимом валуне, оглядывая дали, раскинувшиеся за рекой. И почти каждый раз Дина выкладывает мне нечто, будоражащее и моё воображение, после чего думаю, думаю… А, может, странная и я, раз цепляюсь за её сюжетики? Но зачастую есть, есть в них нечто, ведь иначе не потянуло бы выткать из её «витальных историй», как она их называет, вот этот небольшой рассказ. Конечно, кое-что в нём не так, как у неё, – что-то опустила, что-то додумала, сплетая из её коротких реплик нить потолще, – но так ведь как без этого, если собираешься что-то поведать?

      Она сварила утреннюю кашу, стала выкладывать на тарелочку и ложка зазвенела о стенки кастрюльки. «Словно трезвоню, – подумала. – И Фима слышит этот трезвон, а завтракать не идет».

      – Чего завтракать не идешь? – почти крикнула, чтобы долетело в его комнату.

      – Ты же не приглашала, – услышала.

      – А ты не слышишь, что ль… по ком звонит колокол? – вдруг вспыхнуло название романа Хемингуэя1.

      И пришел:

      – Но он же не по мне звонит?.. надеюсь.

      – Может, и не по тебе… а по нас.

      – А зачем? – усмехнулся.

      – А ты как думаешь? Может, подскажешь? А то я не…

      – А не хочу я думать, – прерывает, – и буду просто есть кашу.

      Присели. Едят. Она:

      – Ну ладно, не думай зачем звонит колокол, я сама… А что скажешь насчет того, что дети собираются зимой на лыжах кататься в Польшу, а я не советую.

      – Почему?

      – Они же недавно там были, пускай съездят еще куда-либо.

      – Но в Польшу дешевле.

      – Пусть подсобирают денег и махнут в Испанию или во Францию.

      – Пусть и во Францию.

      – А тебе уже все равно, куда им махать, – усмехнулась. – Был бы только телевизор.

      – В общем-то, да.

      – А вот мне еще не всё… всё равно.

      – Ну и поезжай куда хочешь.

      – Поехала б… да денег нет, – тренькнула ложкой по тарелке. – Да и не приглашают.

      И он понимает намек, но молчит какое-то время, а потом:

      – Ну и нашла бы в свое время себе богатого, чтоб приглашал, а то вышла за художника с неясной перспективой.

      – Но ты же был талантлив, писал отличные картины, – сорвалась на упрек. – Я же не знала, что погасишь свой талант так скоро и что потом…

      Нет, не скажет она ему о «потом», тем более, что он, ничего не ответив, доест кашу, поставит тарелку в раковину и выйдет.

      А сегодня, изменив городскому скверу и роще, пригласила я мадам Энзим и Фиму съездить на участок поля, недавно купленный моим сыном и на обратном пути навестить моего знакомого, который живёт один в старой хате и пишет роман.

      Моросит. Пасмурно, словно опускаются сумерки… Да, не лучшую погоду выбрал сын для знакомства со своим приобретением, но в выходные дни погоды не выбирают, да и надеялись, что через какое-то время тучи развеются, а они лишь осели и плотненько занавесили небо.

      Вот уже с полчаса дворник налево, направо, смахивает дождинки, заставляя их сбиваться в ручеек и стекать на капот, за вспотевшим стеклом изредка мелькают отяжелевшие лапы елей, а потом опять, не прерываясь, серовато-коричневой полосой тянутся полегшие жухлые травы, измокшие кусты, иногда рассекаемые яркой белизной отмытых стволов берез.

      Мои приглашенные посматривают в окно, расспрашивая сына, – зачем, мол, купил, что собирается делать с этим полем, – и беспокойная подруга всё предлагает варианты, а её муж каждый раз подсовывает сомнения: да нет, ничего из этого не получится… да нет, для этого надо многое добывать… да еще и неудачным затея окажется. И Дина всё пытается разбить эти сомнения, настаивая, что если даже и возникнут неудачи, то всегда при желании и упорстве можно найти «лекарство»,

1

Эрнест Хэмингуэй (1899—1961) – американский писатель, журналист, лауреат Нобелевской премии по литературе 1954 года.