Вика-Викуля. История любви. Станислав Мальцев

и грузно опустился в своё кресло.

      – Ещё раз увижу, разобью на хрен в щепки!

      – Сейчас выброшу в мусоропровод, на фига она мне! – Эдька уже давно увидел коньяк и косил глазами на столик. Вкрадчиво спросил негромко. – Па, можно типа коньячку нюхнуть?

      – Мал ещё такой коньяк нюхать, – Павел Павлович ухмыльнулся, уже успокоился, настроение менялось очень быстро. – Ладно, так и быть, я сегодня добрый, нюхни.

      Эдька быстро – пока отец не передумал схватил рюмку, опрокинул в рот, и, с видом знатока, произнес громко и весело:

      – Ниче! Пить можно!

      Павел Павлович рассмеялся – ну, сопляк, даёт!

      – Чё бы ты понимал. Рюмку выпил, считай три сотни заглотнул, а то и больше. – И спросил: – Мать встала?

      Эдька ответил, хоть и не грубо, но не так, как прежде:

      – Мать? Какая мать? У меня мамы нету. Про твою Вику типа ничё не знаю и знать не хочу. Она мне как бы параллельно. – И добавил: – Я и забыл, чё пришел, конкретно. Там как бы сюка звонит.

      Отец удивлённо глянул на него.

      – Ни хрена тебя не понял. Так звонит или нет? И какой ещё сюка?

      Эдька тоже удивился.

      – Чё не понятно? Охранник снизу по домофону…

      – Секюрити, что ли?

      – Ну! Я и толкую тебе – сюка.

      – Говори нормально, чё ему надо?

      – Сантехник какой-то там нарисовался к нам, пускать или нет? Вызывал как бы его?

      Пупышов довольно кивнул.

      Глянь на монитор, кто такой. И скажи, чтобы пустил.

      Эдька схватил балалайку и исчез. Павел Павлович снова плеснул коньяк в рюмку, выпил и начал жевать конфетку. И тут вбежал сын и завопил:

      – Это Пташка! Это Пташка пришёл!

      От неожиданности Пупышов конфетку даже проглотил целиком, чуть не подавился, закричал на придурка:

      – Ты точно меня кончишь! Какой ещё на хрен Пташка?

      – Наш препод…

      – С ума с тобой сойдёшь! Обратно ничего не понял, кто пришёл? Учитель или сантехник?

      – Был преподом, потом куда-то делся, а теперь как сантехник. А Пташка – так у него фамилия такая, Воробьёв. Добрый был препод, типа никому двоек не лепил.

      Пупышов коротко хохотнул:

      – Добрый! Ха-ха! Вы ему на голову сели, вот и сбежал. Запомни, нынче добрым быть нельзя. Опасно, сожрут вместе с костями.

      5

      Я сидел в подъезде, ждал. Что-то долго, но не уходить же, хотя, конечно, самым правильным было бы плюнуть и исчезнуть. Наконец динамик на столе у охранника «хрюкнул»:

      – Пусть заходит.

      – Третий этаж, – молодой парень, пахать бы на нём, махнул рукой в сторону лифта.

      Дверь открыл долговязый подросток, его сразу узнал: Эдуард, мой бывший ученик. Не думал его тут встретить.

      – Здрасте, – буркнул и исчез, а я вошёл в комнату.

      За журнальным столиком в кресле сидел немолодой солидный мужчина в халате, стояла бутылка, рюмки, коробка конфет. Неужели пил вместе с сыном? Я вынул бумажку.

      – Добрый