На утином дворе. Ганс Христиан Андерсен

куры с петухом, неимоверно задиравшим нос.

      – Он просто оскорбляет меня своим неистовым криком! – говорила Португалка. – Но он красив, – этого нельзя у него отнять – хоть и не сравнится с селезнем. Ему бы следовало быть посдержаннее, но, ведь, сдержанность – это целое искусство, требующее высшего образования. Этим отличаются певчие птички, что гнездятся вон там в соседском саду на липах! Как мило они поют! В их пении есть что-то такое трогательное, «португальское» – как я это называю! Будь у меня такая певчая птичка, я бы заменила ей мать, была бы с нею ласкова, добра! Это уж у меня в крови, в моём португальстве.

      И как раз в эту минуту к ней и свалилась с крыши певчая птичка. Она шарахнулась оттуда, спасаясь от кошки, и отделалась сломанным крылом.

      – Как это похоже на кошку, на эту кровопийцу! – сказала Португалка. – Я знаю её ещё с той поры, как у меня самой были утята! И подумать, что такому созданью позволяют жить и бегать тут по крышам! Нет, уж в Португалии, я думаю, этого не увидишь!

      И она принялась соболезновать о бедной певчей птичке. Соболезновали и простые утки, не португальские.

      – Бедная крошка! – говорили они, подходя к ней одна за другой. – Сами мы не из певчих, но в нас есть внутренний резонанс или, как это назвать иначе? Мы чувствуем, хоть и не говорим о том!

      – Так я поговорю! – сказала Португалка. – И сделаю для неё кое-что! Это прямой долг каждого! – С этими словами она подошла к корыту и зашлёпала во воде крыльями, так что чуть не потопила птичку под дождём брызг, но – от доброго сердца. – Вот это доброе дело! – сказала Португалка. – Пусть смотрят и берут пример.

      – Пип! – пискнула птичка; сломанное крылышко не давало ей встряхнуться хорошенько; но она всё-таки понимала, что её выкупали от доброго сердца. – Вы очень добры, сударыня! – прибавила она, но о повторении душа не просила.

      – Я никогда не думала о своей доброте! – ответила Португалка. – Но я знаю, что люблю всех моих ближних, кроме кошки! А этого уж от меня и требовать не вправе. Она съела у меня двух утят!.. Ну, будьте же теперь здесь как дома! Это можно! Сама я тоже нездешняя, что вы, конечно, видите по моей осанке и оперению. А селезень мой здешний, не моей крови, но я не спесива!.. Если вас вообще кто-нибудь поймёт здесь во дворе, то, смею думать, это я!