Дастан и Арман. Начало и первое задание. Ильмаз Нургалиев

с тонкой талией и широкими плечами. Он смотрел вниз на землю, как будто что-то искал. Затем, словно почувствовав на себе их взгляд, он поднял глаза и, увидев девушек, остановился.

      Поклонился в знак приветствия, те ему ответили тем же. Обе стороны какое-то время продолжали молчать, рассматривая друг друга. Наконец Дастан решил прервать молчание, так как знал, что девушке первой неприлично начинать беседу.

      – Как Вас зовут?

      – Гаухар, а мою подругу Бибинур – ответила та, что была чуть повыше.

      – Вы здесь живете?

      – Да, здесь неподалеку. Наши отцы табунщики у бая Газы.

      – А ты сам, откуда? – наконец нарушила свое молчание беленькая.

      – Я еду издалека, хочу навестить своего дядю, которого давно не видел.

      В ходе беседы, которая продолжалась недолго, молодые люди, не глядя прямо, тайком, разглядывали друг друга. Наконец девушки сказали, что им надо обратно, поклонились Дастану и направили коней в сторону аула. Дастан хотел было предложить им сопроводить их, но постеснялся своего коня. «Значит довольно богатый этот Байгазы[4], раз лошади у дочерей его табунщика столь хорошие», – с такой мыслью и с глубоким сожалением Дастан попрощался с новыми знакомыми.

* * *

      Девушки, притормозив коней, уже неспешно направлялись к стоянке. Та, что посветлей, погрузилась в свои думы, а подружка молча наблюдала за ней. Наконец она же нарушила молчание: «Ты что, влюбилась?». Вторая, помолчав немного, сказала: «Что-то лицо знакомое у него».

* * *

      А Дастан тем временем уезжал дальше и дальше по направлению предполагаемого местонахождения аула Кадыра-ага. Но чем дальше он ехал, тем сильней у него щемило сердце. Он почему-то поймал себя на том, что его мысли все время возвращаются к той беленькой девушке. Так наступил вечер, и он уже подъехал к какому-то аулу, где собрался переночевать. Когда он приблизился к одной из крайних юрт, лай собаки оповестил хозяев о прибытии гостя. Из жилища вышел взрослый мужчина, которому на вид перевалило за 3 мушеля[5], поприветствовал Дастана и, согласно законам гостеприимства степи, пригласил путника домой. Приняв душ из разогретой малолетней дочерью хозяев воды, постирав снятую одежду и одев сменную, Дастан поужинал и, поблагодарив хозяев за еду, лег на приготовленную ему постель, погрузившись в свои думы…

* * *

      В то же время та белоликая девушка, в ауле бая Газы, также лежала в своей постели и также не смыкала глаз. Новоявленный знакомый джигит не выходил у нее из головы. Что-то родное и знакомое было в его движениях, но она не могла понять, откуда она его знает. Да и знает ли его вообще. Джигит был одет очень скромно, а сколько она себя помнит, ее окружение было из обеспеченных семей. Простые джигиты, конечно, засматривались на нее, но она этому не придавала значения. Не потому что считала их недостойными себя, а потому, что особо никогда не имела близкого общения с молодыми людьми из простых семей. И поэтому не могла понять, откуда она могла знать этого парня.

* * *

      Проснувшись

4

Приставки «бай», «бек» и другие раньше не давались с рождения. Только после признания людям к их именам прибавлялись приставки, обозначающие их статусы;

5

Период летоисчисления тюрков. 1 мушель равен 12-летнему циклу. Также Мушелем называют сам тенгрианский календарь;