Роман для нежных женских душ. Наталия Валентиновна Потапова

ли, плохие… Видимо, остальной мир только откалиброванными красавцами и заселен! Аварии… А что, в других странах они не происходят? Аварии вообще бич современной цивилизации, бич общий, неизбирательный – посмотри хотя бы статистику по Франции.

      – Не понимаю твой назидательный тон. – Режин почувствовала себя задетой. – И могу я спросить, в чем причина такой неожиданной просьбы?

      – Конечно, я тебе сейчас все объясню. – Ольга старалась говорить спокойно, хотя затянувшаяся пауза не смогла скрыть внезапную нехватку дыхания, словно у выброшенной на берег рыбы.

      Режин, откинувшись на спинку стула, с выжиданием смотрела на подругу. Ольга провела рукой по лбу, поманила корочкой прыгающего по соседнему столику воробья. Ну что ж, Режин права, сказав «А», надо говорить и «Б». Стало быть пришла пора объясниться и рассказать не только о планах поездки в Россию, но и о своем происхождении…

      * * *

      …Вряд ли Ольга когда-нибудь сможет забыть тот пасмурный февральский день, когда, разбирая бумаги покойной матери, она нашла письмо Пилар в российское консульство, отправить которое помешала непредвиденная срочная госпитализация. Пилар Руис Прадо просила помочь разыскать родственников геологов Капустиных, погибших во время землетрясения в Завире.

      Значит, у нее могут быть родственники в России? Не выпуская из рук письмо, Ольга вышла в прихожую, включила верхний свет и замерла у огромного зеркала, почти прижавшись к нему лицом. Чье отражение видела она, кто эта молодая курносая женщина, которая растеряно смотрела на нее из зеркала? Приемная дочь испанской матери, гражданка Швейцарии Ольга Руис Прадо, или русская Ольга Александровна Капустина? Она перевела взгляд на фотографию, провела рукой по лицу Пилар. «Почему ты молчала, мама? Моя единственная, дорогая, лучшая на свете мама… Разве я вправе судить тебя? Но почему ты сама не сказала мне, что у меня могут быть родные в России?» – мысленно спрашивала Ольга, хотя прекрасно догадывалась о причине молчания Пилар.

      Официально удочерив Ольгу, испанка со временем рассказала ей о том, что ее русские родители погибли, что девочка чудом спаслась под развалинами дома, и ее – маленькую, дрожащую, в разорванной рубашечке – спасатели принесли в больницу. Там ее и увидела Пилар, которая вместе с другими добровольцами помогала врачам. Но она никогда не говорила, что на рубашечке была пришита метка «Оля Капустина», что она знает настоящую фамилию своей приемной дочери. Страх потерять дочь совершенно парализовал Пилар, она боялась, что у нее могут отобрать ребенка или – мысль об этом была совершенно непереносимой – что девочка сама захочет перебраться к родственникам.

      * * *

      Ольга не сразу приняла решение продолжить поиски. Потрясение от узнанного казалось слишком сильным, ее душевное равновесие было нарушено, она уже не могла справиться с мучительными раздумьями, а делиться ими ей не хотелось. И почему-то совершенно не хотелось искать совета у Джеймса. Он, конечно, не чужой, знакомые