Меломания. Анастасия Фёдорова

новую личину, выбрать другое тело, но суть их оставалась всегда одинакова. Со временем я научился узнавать их. Смотрел им в глаза, брал за руку, целовал и называл настоящее имя. Они пугались, угрожали мне, убегали. Как будто я смог бы выдать их кому-то здесь. А там, на Земле, их тела стонали, умирали, бились в агонии каждый день. Изо дня в день. Горстями пребывали новые и новые оболочки. Опустошенные, уставшие. Но стоило им лишь попасть в Вирту-мир и поймать на себе чей-то восхищенный взгляд, как они оживали. Фонтан энергии, способный сотворить не один десяток новых миров, бил из их сердец через край. Я был доволен: сети нужна новая энергия. Каждый день медсестра ставила мне «Вирту-лайф», и я вновь возвращался в мир своих грез.

      За прошедшие десятилетия человечество успешно развивалось. Оно наконец перестало нести бремя гонки вооружения и занялось исследованием своей сути, сознанием, одним из исследователей был и я. Я был одновременно разработчиком и экспериментатором создания новых миров для безнадежно больных пациентов. Однако были группы людей, которые мы не смогли вернуть. Эксперименты прекратились: мы боялись новых жертв. Система жизнеобеспечения сбоила. Сколько лет приходилось содержать таких экспериментаторов, а также обреченных на вечное пребывание во тьме, никто не знал.

      Спустя несколько лет эксперименты возобновились. Меня подключили к сети, как одного из первых на очереди. Почетный инвалид первого легиона добровольцев. Изменения, которые произошли во мне, не перенести в один миг. Краски звуки, запахи – все слилось в единый шлейф, а я шел сквозь блестящую ауру и внимал. Чувствовал, пульсировал, ощущал малейшее прикосновение ветерка к моей коже, слышал скрип кузнечика где-то за соседним холмом, плеск рыбы в озере. Вначале я не мог понять слов моего проводника, мне слышалось нечленораздельное гудение. Он говорил, а мне казалось «у-у-у-у-у-у», он гудел, как нечищеный контрабас. Остальные люди звучали по-своему. К каждому, кто попал в первый легион, приставили проводника, потому что первые погружения таили в себе опасность. Все проводники гудели «у-у-у-у-у-у-у», совершенно не представлялось возможным разобрать их слова.

      Проводник уберегал меня от слишком глубокого погружения, это могло быть опасно для жизни и для моего тела там, на Земле. Я мог оторваться и уйти. Навсегда изменить образ, перестать быть тем, кем являюсь. Система до сих пор была полностью не исследована. Я знал это, боролся изо всех сил, чтобы не оторваться от реальности, хотя хотел этого больше всего на свете. Но большей дозы «Вирту-лайф» не давали, а программа срабатывала безотказно и ровно в двенадцать выключался свет, стихали звуки, гасли чувства. Я погружался во тьму. Когда я погрузился первый раз, то испугался, совершенно потерял всякое ощущение времени, реальности, я оказался в клетке, не имеющей выхода. Отчаянье охватило меня: я не мог даже предположить, сколько времени еще суждено провести здесь. Пытка в аду имела похожий эффект: не вынырнуть, не оглянуться.