Русская революция в Австралии и «сети шпионажа». Юрий Артемов

большевиков – долгой жизни и процветания»[60].

      Симонов заказал для консульства, формально именовавшегося «Бюро российского представителя в Австралии», самую необходимую оргтехнику, официальные бланки и работа закипела. Нужно было ставить на учет российских граждан, помогать им с выездом на родину. Это был важнейший, самый злободневный вопрос. Каждый день приходили десятки посетителей, рассчитывавших на его помощь.

      В архивном досье сохранились опросные листы, которые заполняли посетители консульства. Вверху крупными буквами набрано: «Пролетарии всех стран соединяйтесь! Российская социалистическая федеративная советская республика. Представительство в Австралии». Далее перечислялись вопросы, на которые должны были отвечать посетители: «Принадлежите ли к какой-либо организации? Какую работу предпочли бы в России? Сумеете ли отправиться в Россию при первой возможности? Нуждаетесь ли в пособии для поездки в Россию? Можете ли покрыть часть расходов по поездке и в каком размере»?[61].

      Был составлен список примерно из 600 эмигрантов, желавших отправиться в Россию. В их число входили и русские, проживавшие в Новой Зеландии. Поскольку там не было советского представителя, просьбы о репатриации оттуда направлялись Симонову. Он не располагал данными о количестве русских эмигрантов в этой стране, которые собрал Абаза, отмечал лишь, что их «много»[62]. Среди них встречались и военнопленные.

      Муравьев из лагеря Сомс

      После Октябрьской революции и последовавшего за ней Брестского мира русские военнослужащие, находившиеся на территории, которую контролировала Антанта, были интернированы. Это были солдаты экспедиционных корпусов, направлявшихся Петроградом на Западный и Балканский фронт, пленные, захваченные немцами или австрийцами, а после освобожденные союзниками. Относились к ним не лучше, чем к военнопленным держав Тройственного союза, если не хуже. С точки зрения союзников в России отсутствовало законное правительство, большевики предали общее дело и с русскими нечего было церемониться.

      По словам начальника военно-санитарной службы русских войск во Франции А. Рубакина, прикомандированного к одному из лагерей, куда направлялись русские солдаты, они были поставлены в «беззащитное положение»[63]. В Марселе их сажали на транспортные суда, которые плыли не в Одессу, Севастополь или Петроград, а гораздо дальше. Одним из пунктов назначения был лагерь на новозеландском острове Сомс[64], существовавший с августа 1914 по декабрь 1918 года.

      Русские там появились в начале 1918 года. В списках военнопленных их фамилии указаны следующим образом: A. Muravieff, O. Halinen, J. Jakabsen, P. Nester[65].

      У англосаксов всегда были трудности с написанием (не говоря уже о произношении) фамилий выходцев из России. О том, какими они были в «кириллическом» исполнении, можно только предположить. Halinen мог оказаться Малининым, Nester – Нестеровым. Что касается

60

АВПРФ, ф. 65, оп. 2, п. 1, д. 5, л. 16а.

61

АВПРФ, ф. 04, оп. 4, д. 21, л. 28.

62

АВПРФ, ф. 65, оп. 3, п. 1, д. 1, л. 4.

63

http://www.regiment.ru/Lib/B/22.htm#; Военно-исторический журнал. 1996 г. № 4. С. 37–39.

64

Сегодня – Матиу/Сомс.

65

Somes Prisoners. POWs at Featherston Internment Camp – after May 1919 // http://www.oocities.org/somesprisonersnz/featherston1919.html.