Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она. Софи С./М.

как раньше. При небывалой красоте и остром уме разумно бы править миром, думалось ему, и было странно, что не выходило. Следуя логике, всё делается по причине, материальной, вроде автомобиля, который приберёг отец, и каждый стремится организовать вокруг себя мир, а не наоборот. Людям свойственен такой подход, но в других – не нравится. Всё нужно делать исподтишка. Если не выгодно быть собой, то кем же быть?

      Он толковал с отражением, снова представлял, как подойдёт к отцу, как назовёт его имя или произнесёт «отец». Как будет падать свет, как близко он будет сидеть или стоять, какова мелодия голоса, энергия касания… И самое главное – сила взгляда. Каков будет этот взгляд на вкус? Сладостные мгновения – привкус ванили во рту, приторный, пленяющий; а может, горькое разоблачение – благоговейный страх, позор, кислый, словно пивная капуста. А может быть, нечто странное, неуловимое и нежное, как отдалённый запах ландышей, как цветение розмарина по ту сторону реки.

      Как отвечать на страх? Недоверие? Ненависть? Любовь? Смятение? Как не потерять эту скользкую нить влияний, что вьётся в открытом море сознания, сносится течением и вырывается, кусается, точно кобра, схваченная за хвост? Сегодня давление стало ощутимым. Как скрыть его, как выкрутиться? Как обрести, как сохранить ту заветную лёгкость воздействий? Она должна быть такой, словно нитей и нет. Марионетка – хозяин себе. Он делает так, как хочет, а хочет того, чего хочу я. Слишком много вопросов. Колониями муравьёв, бежавших из сломанного муравейника, ворвались они в его изнурённую голову и носились туда и обратно. Он скрежетал зубами. Не всё потеряно. Последнее время, как никогда прежде, он чувствовал энергию, витающую в воздухе, слышал голоса в голове – гордые или молящие, и мог бы видеть каждого, как рентгеновский луч – насквозь.

      На улице лежал снег, ночи казались светлыми. Бессонница сводила с ума. Он становился старше, всё сильней запутывался в собственных путах. До сих пор он видел в некоторых людях гордость, достоинство, смелость, но уже презирал и это. Человеком больше, человеком меньше – это всё равно, что хлопнуть тапкой по кишащему тараканами полу и задумываться о том, какие души вы погубили… Голоса в голове усиливались – жалкие, ничтожные. Люди – недалёкие создания, убеждался он и думал – от недалёкости всё гнилое и произрастает. Они скрывают лживое, алчущее лицо под серой маской, ему тоже приходится скрываться, злит, что он считается больным исключением, а они здоровым правилом. Есть в них что-то, чего в нём нет. Но и у него есть то, чего нет у них

      Вскоре, навык наигранных эмоций развился в нём до уровня гипноза, которому большинство поддавалось. Некоторые могли устоять, но он перестал видеть в этом их силу – он видел в этом свою слабость.

      Не спалось уже который день. Что-то журчало прямо над головой. Запах крови висел в воздухе, а на потолке – зеркало. Он открыл глаза. Распахнутые в ночь, они сверкали тёмно-синим, как два ледяных подсвеченных осколка. Он взглянул вокруг – всё чисто. Прислушался – никакого журчания. Голод. Сухость во рту.

      Вышел