Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она. Софи С./М.

иантность? Вовсе не от желания популяризовать то, что в последнее время и без того едва не каждый считает актуальным для себя, не от задумки «переплюнуть» кого-то, не для утех и не для информации. Книга написана, прежде всего, ради того, чтобы рассказать о том, как взрослеет человек в своей неповторимой «шкуре». Конечно, не всё здесь правда, но чувства героев, их индивидуальность – настоящие. Они наделены особым ощущением мира, заимствованным у реальных людей. Автору это дорого обошлось: не самые лёгкие к изображению характеры и не самая однозначная тема с позиции идейности. Кроме того, не многим хочется заглядывать в тёмные уголки взаимоотношений странных людей, детально изучать их, пока не обнаружишь, что и странности бывают близкими, и эти люди в основном просто люди как всякий.

      Стоит отметить, что по прочтению роман раскрывает историю одного маньяка. В произведении переплетается две линии (история маньяка и любовная история), у которых лишь на первый взгляд мало общего: в противопоставлении силы и бессилия от восприятия таких вещей героями (с общего ракурса и с точки зрения культуры БДСМ) повествование уходит к болезненному восприятию убийцы.

      Всем этим хотелось бы внести лепту в защиту индивидуальности и ограничить насилие по отношению к тем, кто уязвим. Эта книга для молодых, для любителей тёмной эстетики, для тех, кто увлекается психологией, в частности, интроспекцией.

      Пролог

      Мы были все детьми когда-то,

      Вот только разными детьми,

      Мой детский замок – баррикады

      Ничуть тебя не поманил…

      А мне хотелось строить стену,

      Бежать от страхов и бессилий,

      Я шапку-невидимку не надену:

      Уже носил – другие не носили!

      Я знаю цену боли от терпения,

      Весь цирк и зоопарк людской,

      Слабости и страхи, угрызения,

      В цепях и клетке – зверь ручной

      Он стоял перед зеркалом, над головой висела видеокамера. Он взглянул в неё, отошёл подальше и заговорил:

      – Говорят, детство – счастливая пора. Не поспоришь. Подростку явно не лучше, дальше – больше, потом, ты старик. Но что такое детство? Избивать детей до синяков или приучать их разделывать кроликов, – он чуть откашлялся, – раскладывать их чудные головки с каёмками крови, те, что недавно целовал в милый носик… – мечтательно протянул он. – Так вот, для этого ребёнок уже достаточно большой, в остальном – молчи, сопляк. Конечно, умные люди так низко не падут, да вот беда – мир кишит идиотами. – Он поднял голову, взглянул в камеру: – Мне пятнадцать и зовут меня Костя.

      Когда-нибудь это станет прологом к какой-нибудь истории. Он напишет сценарий – время придёт. Подумав об этом, он застыл перед зеркалом.

      Ему было шесть, когда мать на лето отдала его дяде, то есть своему брату. Мужчина жил в деревне и увлекался охотой. Он не раз приносил домой мёртвых лисиц, освежевал их и развешивал шкурки. Маленького Костю это ничуть не впечатляло. Он с улыбочкой помогал дяде во всех делах. Дядя был первым, кто хвалил его за такую работу. Говорил «Ох, молодчина же ты, Костенька, настоящий мужик! А то повыращивают тепличных мальчиков, ни на что не годных». Костенька был в восторге от того, как просто перед его глазами рисовалась смерть, и самое важное – эта смерть была данностью жизни. Она – благо, она естественна. В то время как другие дети души в животных не чают, он сдирает с них шкурки, а его за это хвалят. Он лучше их, он лучше всех. Он самый сильный и смелый.

      Позже, он понял, каков же тупица был его дядя. Он возненавидел его. Дядя помог ему осознать, что добрыми делами не прославишься – за них и похвалы не жди – но как он обозначил силу… Может, сила – это расправляться с беззащитным? Мелочно гадить всем, кто за себя не постоит? «Эх, дядюшка, никчёмная ты, низкая душонка… Сила – это брать выше. Это сдирать шкурки хотя бы с таких как ты», решил он.

***

      В доме было множество зеркал. Уникальные, выкупленные из частных коллекций или музеев, в резных рамах с позолотой, соседствовали с современными, подпирающими высокий потолок. Женщина лет сорока остановилась в прихожей, взглянула в одно из них, чтобы поправить макияж. Было темно, она не включила свет, а щёлкнула зажигалкой.

      Он наблюдал: кружок тёплого света от пламени выхватил в зеркале блестящие голубые глаза, яркую помаду на узких губах, ворот пальто, обрамлённый густым мехом, потом, скользнул по стройной фигуре женщины с головы до пояса.

      Она распахнула дубовую дверь, шагнула за порог, но той же минутой вернулась:

      – Сын! – крикнула она в пустоту огромной прихожей.

      Он уже сидел у камина, бросал обрывки бумаги в огонь. Она прошагала в гостиную, стуча шпильками о блестящий, будто налитой пол.

      – Что? – удивился он. Голубые глаза уставились в такие же напротив.

      – Завтра меня не будет. Если что, отцу скажешь, уехала на семинары.

      Перед уходом она коснулась его бледного лица, провела ладонью