По острию лезвия. Нравственно-публицистический очерк. Геннадий Пискарев

(outré) за плечами. Он кричал во все горло. Мне сказали, что это был брат мой, дервиш, пришедший приветствовать победителей. Его насилу отогнали…»

      Вот так-то. Теперь я понимаю, почему Бакар, когда рухнула советская система, которой мы оба, казалось бы, верно служили (он в ту пору – в Госбанке, я в контрольных органах страны), не был раздавлен жерновами реформ. Он сохранил свою Итаку, где иерархия ценностей осталась по-прежнему земной и гуманной: сначала человек, затем семья, потом общество. Он спасся сам, а за ним спаслись другие. Свой путь на предпринимательском поприще он начал по Марксу «в рабочей спецовке»: объединил и капитализировал доходы родного чантийского тейпа, занимавшегося скотоводством и пряжей козьего пуха. Мне же пришлось оплакивать долю оставленной некогда малой родины – костромской деревушки Пилатово. Запоздалым было признание-откровение, выплеснувшееся в печальных стихах:

      Великое мое Пилатово —

      Деревня в двадцать пять домов.

      От поезда с разъезда пятого

      Я вновь бежать к тебе готов,

      Учуять дух тепла коровьего,

      Увидеть за рекою лес

      И липы дедушки Зиновьева,

      Что держат свод седых небес,

      Как дедко Павел, глаз слезящийся,

      В углу иконам бьет поклон.

      Над образами нимб светящийся,

      Но то не нимб, а шлемофон

      Танкиста, заживо горевшего.

      Прости, Архангел Михаил:

      Твой лик на фото сына грешного

      Старик в божнице заменил.

      Какое вещее деяние

      В крестьянской рубленой избе —

      Земных, небесных сил слияние

      В страданьи, вере и мольбе.

      О Русь моя! Тебя оплакивая,

      В Москве, сквозь злато куполов

      Я зрю великое Пилатово,

      Святых и грешных земляков.

      Пока вы были смерды, пахари,

      Цвела страна моя, но вот

      Не стало вас. Россия ахнула

      И покачнулся небосвод.

      А я, кого лишь ваша силушка,

      Уже последняя, поди,

      К верхам из грязи в князи вынесла,

      Застыл, и боль горит в груди:

      В деревне родной липы спилены.

      Потомства не от кого ждать.

      И кто ж теперь даст снова силы мне?

      И мне свои кому отдать?

      Нет, что не говорите: водораздел эпох не через фундаментальные катаклизмы все же проходит, а через души людей – обычных, рядовых вершителей и жертв истории. Будем честны и признаем: есть в общих бедах и наша, быть может, невольная вина: колыбельную песню матери мы утопили в идеологических пасторалях. Стало быть, ждут нас, и поделом, на том свете наши покойные родители… с палкой. Такую участь, напророчила, кстати, болгарская прорицательница Ванга создателю пронзительных «Журавлей» – Расулу Гамзатову. Одно утешенье, что побьют нас любящие руки.

      Я видел праздник

      Гордое