В начале всех миров. Антология

знаю точно, космос защищает своих,

      Что не отдашь за вьюжный уют!..

      Я знаю точно, космос не впускает живых…

      Но, может быть, в порядке исключения, двоих

      Он приютит в холодном раю?

      «Расскажи о своих видениях, сын гипнотических женщин…»

      Расскажи о своих видениях, сын гипнотических женщин,

      Расскажи о своих сомнениях и о далеких снах,

      Сколько бы ни было в них, в этих историях, желчи,

      Сколько б ни длились они, даже если считать в веках.

      Где тот счастливый бог, что вылепил все из глины:

      Маленьких злых людей и то, на чем им писать?

      Расскажи мне свои стихи – я на табличках выбью,

      И так, пока хватит воли, глины и сил молчать.

      Я? Я так прост! Меня породил философский диализ.

      Я молюсь Аполлону. Втайне тащу Дионису жертвы,

      Правда, ни тот, ни этот не любят психоанализ…

      Расскажи, у тебя есть столько слов в голове! Ты первый.

      «Что-то, отдаленно похожее на смерть…»

      Что-то, отдаленно похожее на смерть.

      Не сметь.

      Эхо сердцебиения катит по венам,

      Чувствую боль, но не вижу проблемы.

      В красной рамке – на стену —

      Подмена.

      Подмена понятий или подмена смыслов.

      Я не представляю, что бы с себя отчистить,

      Горько, гнилостно – быстро.

      Отворись!

      Что-то темно-зеленое заливает метро.

      Мятная горечь во рту, пульсирует лоб,

      Не знаю, когда – конец, но будет смешно.

      Молись.

      Чувство вины

      Темная жидкость в венах – не кровь, что-то другое.

      Холодно – кутайся в плед, только не лезь под крыло.

      Хочешь – свернись, медитируя, в темном покое,

      Хочешь – взорви свое сердце, и станет светло.

      Тянешь из прошлого нити безумств и волнений,

      В твоем мироздании слезы надежней штыков.

      Пока ты решал, приговор приведен в исполнение.

      Помнят слова больше, чем ты помнишь слов.

      Тени ползут с потолка, след оставляя блестящий,

      Но ты привык, тебе хочется этой войны.

      Наедине сами с собой, до зари – настоящие,

      Немилосердны твои разномастные сны.

      Пялится бездна из каждой секунды и скалит

      Зубы, когда ты пытаешься прятать глаза.

      В детстве играли в «а если меня не станет?».

      Так все трагично, даже смешно рассказать.

      Хочешь – стены раздвинь и шагай по звездной дороге,

      Хочешь – налей до краев страх в ожиданья бокал.

      Я не сказал, что свободы не сыщешь в итоге.

      Но, если так посмотреть… я, возможно, не знал.

      «Я просто не знаю стихов. Уже. Ни своих, ни чужих…»

      Я просто не знаю стихов. Уже. Ни своих, ни чужих.

      Помню, когда-то давно. Кажется. Кем-то другим.

      Видимо, это оно – то, что мешает мне жить, —

      Видимо, это оно сделало горло немым.

      Помню, болели глаза. Мутный слезящийся взгляд.

      Грязное