История античного атлетизма. Юрий Шанин

до состязаний, а его оправдание, будто в Кикладских островах он был задержан противными ветрами, было уличено как обманное Гераклидом, тоже родом из Александрии, который показал, что Аполлоний опоздал потому, что останавливался, зарабатывая деньги на состязании в Ионии. Таким образом элейцы отстранили от состязаний как Аполлония, так и других кулачных бойцов, которые не прибыли к назначенному сроку, и отдали венок победителя Гераклиду без состязания…»[53]

      Свидетельство писателя-путешественника для нас тем более ценно, что речь идет не о классическом, а о римском периоде истории Эллады, когда многие положения древнего Олимпийского устава соблюдались уже далеко не так свято, как в VI–V веках до н. э.

      Тем не менее, как видим, суровые элланодики сумели поставить на место нечестных и своекорыстных атлетов.

      Иногда бывало, что элланодики выставляли на игры свои конные упряжки и завоевывали венки победителей, так сказать, без отрыва от производства: сами они судили состязания атлетов, а в это время безымянный возница добывал славу для очередного агонофета. Однако со временем это было признано недопустимым, неэтичным и запрещено Олимпийским уставом.[54]

      Небезопасно было публично опротестовывать мнения судей. Правда, недовольные решением элланодиков имели официальное право обратиться к Олимпийскому совету и добиваться осуждения необъективных (по их мнению) судей. Но (многозначительно подчеркивалось в уставе) – лишь на собственный страх и риск. Предостережение это было тем более внушительным и весомым, что на стадионе все время находились номофилаки (чиновники, следящие за строгим соблюдением всех правил на играх), в распоряжении которых имелись отряды рабдухов («палочников»). И провинившихся грубых атлетов, слишком шумных зрителей, но особенно – подавших ложные жалобы на судей – наказывали тут же на месте энергично и весьма оперативно.

      Но суровей всего карали эллины тех атлетов, которые на стадионах изменяли родному городу и соотечественникам.

      Когда кротонский бегун Астил (одержавший в Олимпии три победы подряд) вдруг объявил себя сиракузянином (разумеется, не безвозмездно), его земляки немедленно постановили: дом олимпионика превратить в тюрьму и свалить статую Астила, поставленную ему за предыдущие победы.[55]

      Еще более плачевным оказалось положение победителя 99-х Олимпийских игр, бегуна на длинные дистанции Сотада. Уроженец того же города Кротона, он вздумал за деньги выступить от имени Эфеса. Кротоняне приговорили Сотада к изгнанию (что для грека тех времен было порой равносильно смерти как по моральным, так и по сугубо житейским мотивам).[56]

      Лишь через много лет, будучи уже седым стариком, опозоренный и отвергнутый согражданами олимпионик вымолил, наконец, у них прощение и вернулся на родину. Передавали, что умер он у пьедестала, на котором когда-то стояло его скульптурное изображение…

      Порой к подобным «стадионным подменам» пытались принудить мальчиков (происхождение которых часто было весьма трудно

53

Там же. V, XXI, 5–6.

54

Там же. VI, I, 2.

55

Павсаний. Описание Эллады. VI, XIII, 1.

56

Там же. V, XVIII, 4.