Цена страсти. Селеста Брэдли

Снова. И всерьез.

      «…Ну-ка поглядим, как ей понравится, когда ее целуют против ее воли!»

      Впрочем, на поверку оказалось, что это ей нравится – оказав недолгое сопротивление, девушка разомкнула губки, а тонкие руки ее обхватили его за шею. И вновь она очутилась у него на коленях – так, словно эти колени были самим богом для нее предназначены! И прильнула к нему всем телом…

      Ощутив сладкую тяжесть ее тела, льнущего к его паху, не говоря уже о нежной груди, вновь коснувшейся его тела, Эрон потерял нить своей мысли. О чем он только что подумал? А-а-а, вспомнил! Нет, он не станет убивать похитительницу – потому что она женщина, потому что она слабее его, потому что в Англии убийство женщин беспощадно карается, а еще потому… потому что она так хороша!

      Нет. Сейчас ему ни в коем случае нельзя отвлекаться. Ибо это подобно смерти.

      Лучше воспринять это неожиданное изменение его планов как очередной повод осознать, сколь важна его миссия. Ему как можно скорее нужно увидеться с дедом. И если он упустит последний шанс реабилитироваться в глазах старика, то… он этого не переживет!

      И плевать, насколько обворожительна, сладка и привлекательна его похитительница, – он будет считать ее всего лишь досадной помехой в его планах, не более!

      Он думал так ровно до того момента, пока она не ответила на его поцелуй.

      …Рот ее был так мягок, а губы так теплы… Ничего столь теплого и мягкого не выпадало на его долю за последние десять лет. Он просто не позволял себе ничего подобного, тщательно избегая любых искушений – так долго, что, кажется, позабыл, что делает обычно мужчина, когда к нему льнет нежное женское тело. Впрочем, напрягшееся естество, как обнаружилось, ни о чем не позабыло. Да и хозяин его внезапно все вспомнил…

      А девушка, обвив тонкими руками его шею, целовала его неумело и страстно. Некая часть бодрствующего сознания предупреждала его об опасности. Однако прочие части его естества плевать хотели на эти предупреждения – в особенности тот орган, что прижимался сейчас к крутому изгибу ее бедра, и этот орган делался все тверже и тверже… Однако отстраниться Эрон не мог, даже если бы захотел, – потому что по-прежнему был крепко привязан к стулу. Он все еще был в западне. Он – жертва. Потому в том, что происходит сейчас, нет ни грамма его вины!

      Поэтому он ответил на ее поцелуй – не менее страстно, чем она целовала его.

      И поцелуй этот вдруг превратился в нечто иное – между ними вдруг забушевало невидимое обжигающе-белое пламя. Губы не просто прижимались к губам, тело не просто льнуло к телу. Эрон ощутил неслышный удар колокола – ничего подобного с ним в жизни не происходило. Этот колокольный звон заставил вострепетать все его существо, и этот трепет передался ей – таинственный, мощный серебряный звон, проникающий не столько в уши, сколько в души…

      …К чертям его миссию! К чертям деда! К чертям все, что отлучит его от нее, все, что помешает ему испить из этого колодца… все, что помешает ему проникнуть в эту текучую мягкость, в это нежное, трепещущее, горящее желанием тело…

      «…тело девственницы».

      А