Упыриная наука. Дилогия. Екатерина Романова

накалялась с каждой секундой, грозя перерасти в сверкание молниями от учтивости и любезности.

      – Сестра княжны Госпожа Лукреция Коэн-ситх, и ее спутница госпожа…

      Я толкнула герольда локтем под дых, от чего тот запнулся, а мы прошли мимо, и настала очередь объявлять следующего гостя. Зайдясь тихой злобой, герольд кашлянул и продолжил:

      – Глава благотворительного фонда Помощи, Господин Хи-сью-куи.

      Улыбнувшись и поклонившись сидевшим за столами гостям, он подставил мне руку, отвергать которую на глазах толпы даже для меня было бы некультурно. Фальшиво улыбнувшись, я подошла к нему, и мы втроем спустились с высокой лестницы, застеленной фиолетовой дорожкой к длинному столу, сверкающему сиреневой скатертью и чистотой начищенных бокалов и тарелок.

      Галантно отодвинув стул, Хи предложил мне присесть. Скрепя сердце, я села, втайне надеясь, что он встретит какого-нибудь жутко важного человека и смоется по делам. Среди присутствующих я заметила и Валена, которому подарила скорбный и жалостливый взгляд. Он лишь махнул рукой, улыбнувшись, и принялся что-то оживленно обсуждать с судьей, который судил меня по делу об убийстве княжны. Повернувшись к Лукреции, я прошептала ей на ухо, хотя при играющей музыке и шумящих, словно племя аборигенов на празднике плодородия, гостях можно было говорить в полный голос и никто бы даже слова не разобрал:

      – Долго это будет продолжаться?

      – Пару часов.

      Я скорбно закатила глазки, чуть не упав носом в тарелку, на которой, свернутая лебедем, стояла фиолетовая салфетка. Но тарелки с салатами, жареной дичью и какими-то более подозрительными яствами намного меня приободрили. Только вкусить это явно придется не скоро, поскольку гости все подходили и подходили, музыканты играли и играли, а блюда приносили и приносили. Чуть не уснув, я вздрогнула от вежливого тычка в бок от феи:

      – Ага, спасибо, – улыбаясь и отряхаясь, поблагодарила я.

      От нечего делать, я принялась разглядывать убранство помещения. Зал был украшен в фиолетовых тонах, как мне удалось разведать за время моего пребывания в Горлене, фиолетовый – отличительный цвет общины. Неприметное сероватое снаружи здание изнутри – просторное и изысканное. Возможно, от того, что в честь праздника зал был украшен множеством свечей, трепыхавшихся как крылышки мотылька на многочисленных серебряных канделябрах, богатыми фиолетово-сиреневыми шторами и скатертью, всевозможными ароматными цветами, которые испуганными кучками толпились во множестве ваз, хаотично расположенных по всему периметру залы.

      – Может, как-нибудь выпроводим кавалера? – прочла мои мысли подруга.

      – Да этого высокосливочного кота попробуй, выпроводи. Еще тот банный лист, – это даже в проверке не нуждалось. Наш сопроводитель улыбался такой фальшивой и наигранной улыбкой ровно от уха до уха, что при одной мысли о еде меня воротило.

      – Вы что-то сказали? – наклонился ко мне Хи.

      – Мы