Паблисити эджент. Александр Курников

У всех дела, заботы, дети, тёщи, ремонты, машины и прочие сады, дачи и огороды. Друзей видим редко, а про приятелей, и говорить не чего. Вот ты спроси меня о наших общих знакомых, я лишь руками разведу, хотя далеко не так занят, как они все.

      – Да ладно тебе жаловаться, везде так, и всегда так, по-другому быть не может. Мы взрослеем…

      – Скорее уж стареем. – Перебил я и, заказал себе двести пятьдесят коньяка, решив ехать, домой на такси, и получить-таки свои сто процентов удовольствия.

      – Нет, пока ещё взрослеем, – не согласился седеющий Арсений Николаевич – стареть мы начнём тогда, когда нам жить станет не интересно, когда мы перестанем удивляться чему-либо, хотя бы той же самой неистребимой человеческой глупости. Старость это когда тебя уже абсолютно ничего не волнует. – Заключил он.

      – Скажи это буддистским монахам, вот они удивятся.

      – А причём тут монахи? А, ты об этом, о самоограничении. Ну да, есть что-то в буддистах и стариках общее. Хм, и правда есть. Только одним хочется, что бы хоть что-нибудь хотелось, а другим хочется что бы ничего не хотелось. – Он поднял свой фужер, я рюмку и мы выпили за религию. – Так о чём это я?

      – О взрослении.

      – Точно. Домашние заботы, рабочие моменты, дети, ответственность, всё это новый уровень наших взаимоотношений с социумом, вернее это и есть сам социум. Согласись, странно было бы, имея своих детей, ответственные должности, и при этом вести себя как безголовые студенты, какими мы когда-то были. – Он закусил и продолжил. – С трудом представляю себе адвоката, отца семейства в виде супруги и трёх сорванцов, не способного защитить своего подзащитного по той лишь простой причине, что ему в лом было ознакомиться с делом, и он, видите ли, бухал с друзьями адвокатами и гонялся за короткими юбками подруг адвокатесс.

      – А что, нет таких?

      – Появляются периодически, но сам понимаешь, такие нахрен никому не нужны, да и сами адвокаты-собутыльники, великая редкость.

      – Ну и какой из этого вывод? – Поспешил спросить я, пока он не кинулся в новые рассуждения.

      – Да простой. Так устроено общество. Человек должен, или принуждён, смотря под каким углом ты привык на это смотреть, пройти все стадии взросления, что бы в конце своего пути ничего не хотеть и спокойно двинуть кони.

      – Или заделаться монахом и разом перешагнув все ступеньки, свалиться на самую последнюю, с которой, с чистой совестью, опять же сыграть в ящик.

      – Примерно так. – Кивнул Сеня, закусывая водочку отварной телятиной и грибочками.

      – Да ты сволочь Арсений.

      – Вот те на! А я-то тут причём?

      – Ну как, ты нарисовал такую безрадостную картину, что не только детей рожать, жить не хочется.

      – Это не я, все претензии к нашей среде обитания, ибо среда обитания формирует человека, а за одно, и весь социальный строй.

      – Во загнул! – Я почесал нос вилкой. – Давай, за среду обитания. – Мы сдвинули хрусталь и выпили. Не знаю как там водка, но коньячок скользнул по пищеводу и мягко