Сильфиды, виллисы и прочая нежить. [История чёрного серебра]. Любовь {Leo} Паршина

сквозь пальцы… – к концу фразы голос ее и в самом деле дрогнул.

      Мадлен закивала. По глазам ее было видно, что она жаждала подробностей, но ей пришлось ждать почти минуту, пока мадемуазель Бланш нальет Делии кофе.

      – Благодарю, – прошептала Делия и отпила глоток. – Все началось с того вечера, с разговора с чертовой итальянкой.

      – О, так ты с ней говорила? А мне не рассказала!

      – Потому что это был ужасный разговор. Ты бы только слышала, что и как она говорила. Это не женщина, а какое-то чудовище! Она действительно была замужем?

      – Кажется, да. Этот пудовый медальон у нее на шее – слышала, это что-то в память о муже.

      – Не удивлюсь, если там у нее мышьяк, а мужа она отравила.

      Мадлен залилась смехом.

      – Как забавно, дорогая! Надо будет непременно рассказать на одном из вечеров. Кстати, ты собираешься быть у меня в следующую пятницу?

      – Не знаю, право. Я сама не своя. И Анри – так холоден…

      – Холоден?

      – Да… – Делия действительно хотела поделиться с подругой своим главным женским горем, но тут что-то словно предостерегающе кольнуло в глубине души. – Понимаешь, обычно он был очень пылок. А теперь все стало так, словно мы женаты. Хотя, чему я удивляюсь? Мы не первый год вместе и так привыкли друг к другу. Может, так и должно быть, а я зря терзаю себя пустыми сомнениями? Как ты думаешь, дорогая?

      Пока Мадлен, сдержанно кивнув, думала, что ответить на эту «жалобу», Делия отправила в рот крохотное бисквитное пирожное и отхлебнула еще кофе, который теперь показался ей свежее и горячее прежнего. Одному Богу известно, какими окольными путями прошла в эту долгую минуту мысль Мадлен Альбер, но следующим, что она произнесла, было:

      – Ты знаешь, что ей пятьдесят лет?

      – Кому?

      – Кьяре Безаччо.

      – Что за чушь, дорогая?

      – Да-да! Виконт де Брильи видел ее в Венеции пятнадцать лет назад. Она говорила, что ей двадцать девять, но уже тогда выглядела моложе. И уже была вдовой – появлялась всюду с каким-то мужчиной по имени, кажется, Марко. На карнавалах он носил маску Мефистофеля, а по рассказам тех, кто его знал, сам был сущим дьяволом…

      – Дорогая! Не стоит верить де Брильи. Разменяв шестой десяток, он стал слаб рассудком.

      – А ты только представь, что и Кьяра Безаччо собирается разменять шестой десяток.

      – Не верю! – воскликнула Делия, хотя в действительности была готова поверить. Вот что не так с этой странной сеньорой Безаччо! Она и вправду уже стара! – Однако не пойму, к чему ты говоришь это. Как меняется положение дел оттого, что ей на двадцать лет больше, чем все думали?

      – Тебе не кажется, что было бы неплохо узнать ее секрет? Как ей удается сохранять юность? Ты только представь – лишние двадцать лет молодости! – Мадлен говорила горячо, почти шепотом и была ужасающе серьезна. Такой Делия видела ее крайне редко.

      – Но это невозможно. Говорю же тебе – де Брильи нельзя верить. Он фантазер и рано состарился.

      – Неужели