Школа. Аркадий Гайдар

и сейчас не трус, – улыбнулся он. – Здесь я еще в большей опасности, чем на фронте.

      Он сказал это спокойно, но я невольно повернул голову к окну и вздрогнул.

      С противоположной стороны прямо к нашему дому шел полицейский. Шел он медленно, вперевалку. Дошел до середины улицы и свернул вправо, направившись к базарной площади, вдоль мостовой.

      – Он… не… к нам, – сказал я отрывисто, чуть не по слогам, и учащенно задышал.

      На другой день вечером отец говорил мне:

      – Борька, со дня на день к вам могут нагрянуть гости. Спрячь подальше игрушку, которую я тебе прислал. Держись крепче! Ты у меня вон уже какой взрослый. Если тебе будут в школе неприятности из-за меня, плюнь на все и не бойся ничего, следи внимательней за всем, что происходит вокруг, и ты поймешь тогда, о чем я тебе говорил.

      – Мы увидимся еще, папа?

      – Увидимся. Я буду здесь иногда бывать, только не у вас.

      – А где же?

      – Узнаешь, когда будет надо, вам передадут.

      Было уже совсем темно, но у ворот на лавочке сидел сапожник с гармонией, а возле него гомонила целая куча девок и ребят.

      – Мне бы пора уже, – сказал отец, заметно волнуясь, – как бы не опоздать.

      – Они, папа, до поздней ночи, должно быть, не уйдут, потому что сегодня суббота.

      Отец нахмурился.

      – Вот еще беда-то. Нельзя ли, Борис, где-нибудь через забор или через чужой сад пролезть? Ну-ка подумай… Ты ведь должен все дыры знать.

      – Нет, – ответил я, – через чужой сад нельзя. Слева, у Аглаковых, забор высоченный и с гвоздями, а справа можно бы, но там собака, как волк, злющая… Вот что. Если ты хочешь, то спустимся со мной к пруду, там у меня плот есть, я тебя перевезу задами прямо к оврагу. Сейчас темно, никто не разберет, и место там глухое.

      Под грузной фигурой отца плот осел, и вода залила нам подошвы. Отец стоял не шевелясь. Плот бесшумно скользил по черной воде. Шест то и дело застревал в вязком, илистом дне. Я с трудом вытаскивал его из заплесневевшей воды.

      Два раза я пробовал пристать к берегу, и все неудачно – дно оврага было низкое и мокрое. Тогда я взял правее и причалил к крайнему саду.

      Сад этот был глух, никем не охранялся, и заборы его были поломаны.

      Я проводил отца до первой дыры, через которую можно было выбраться в овраг. Здесь мы распрощались. Я постоял еще несколько минут. Хруст веток под отцовскими тяжелыми шагами становился все тише и тише.

      Глава восьмая

      Через три дня мать вызвали в полицию и сообщили ей, что ее муж дезертировал из части. С матери взяли подписку в том, что «сведений о его настоящем местонахождении она не имеет, а если будет иметь, то обязуется немедленно сообщить об этом властям».

      Через сына полицмейстера в училище на другой же день стало известно, что мой отец – дезертир.

      На уроке закона божьего отец Геннадий произнес небольшую поучительную проповедь о верности царю и отечеству и ненарушимости присяги. Кстати же он рассказал исторический случай, как во время японской войны один солдат, решившись