Планета ИФ. Книга 1. Владлен Немец

Мэр стал читать про себя, – Вот-вот, ага, вот здесь, – он отчеркнул синим карандашом, пожалуйста: «…сожжено четыре дома. Убито девять человек, в том числе трое малолетних детей и две старые женщины. Изнасилованы молодые женщины и девушки, а также несколько пожилых дам, серьезные ранения получили…» Ну дальше идут фамилии, иски по материальному ущербу. «Предварительным дознанием установлено, что наиболее активное участие в погроме приняли…» ну тут список на семнадцать человек, включая безвременно усопших Задерюхина, Прыгуна, Остроухова. Все это подтверждается показаниями задержанных на месте… хм, происшествия участников акции. Я читать всего этого не буду: в иске больше двадцати страниц.

      – Это все гнусная клевета!

      – Хорошо, Иоанн Митрофанович. Вы собираетесь обратиться к суду со встречным иском, или вы имеете ввиду какие-то иные действия в защиту уважаемых граждан нашего города? Являясь вашим мэром, я готов поддержать любые действия, при условии, что они не будут нарушать требований Уложения об уголовно-наказуемых деяниях.

      – Я считаю, что эти так называемые показания были вырваны под угрозой расправы и с применением физического насилия, а потому они никакого значения не имеют! Кроме того, от имени всех граждан нашего города я должен заявить, что мы разочарованы вашим поведением, господин мэр. Нам непонятно ваше равнодушное отношение к нашим страданиям. На следующих выборах это вам безусловно зачтется.

      – Чем богаты, тем и рады, господин Златоуст.

      А было так…

      Ну вот что прикажете с этой упряжью делать? Нет, надо с хозяином серьезно поговорить. Через неделю в извоз, а ничего не готово! – Зря Моисей Гольдберг, прозванный Медведем за громадную физическую силу и соответствующую стать, клепал на сбрую и остальное извозное хозяйство – все было в отменном порядке. Просто он отгонял от себя тревожные мысли о том, что происходило по всей Малославии, где, как во времена старинной анархической самостийности, стали полыхать пожары погромов: власти, не в силах справиться с предреволюционным брожением, выпускали пар из котла, натравливая чернь на джервов – извечных козлов отпущения. Однако главной причиной тревоги, в чем он не хотел признаваться даже самому себе, был приезд на каникулы пятнадцатилетней гимназистки, Наташки, дочери хозяина извоза, Аврума, с которой Моисея связывали очень непростые отношения. Еще маленькой девочкой прилепилась Наташка к Медведю. Прибегала к нему, если ее обижали соседские мальчишки, или кто дома сказал неласковое слово. Он всегда находил, чем утешить маленькую подружку, то посадит на колено и споет с Наташкой детскую песенку, то свистульку или какую-нибудь другую игрушку из дерева вырежет. Никогда не забывал Моисей привезти своей маленькой сестренке, как он ее называл, подарок из извоза. Конечно, со временем отношения изменились. Наташка стала взрослой барышней, гимназисткой. Однако, приезжая на каникулы, она спешила навестить Моисея, отдавала ему свои прошлогодние учебники. А если он был в отъезде, то подолгу разговоривала с его матерью, сорокалетней