Русские народные сказки. Сборник

а Василиса с куколкой всю работу тотчас справили. Старуха воротилась, оглядела все и крикнула:

      – Верные мои слуги, сердечные други, выжмите из мака масло!

      Явились три пары рук, схватили мак и унесли с глаз. Баба-яга стала обедать. Она ест, а Василиса молча стоит.

      – Что же ты ни о чем не говоришь со мной! – сказала Баба-яга. – Стоишь как немая?

      – Не смею, – отвечала Василиса, – а если позволишь, то мне хотелось бы спросить тебя кой о чем.

      – Спрашивай! Только не всякий вопрос к добру ведет: много будешь знать, скоро состаришься!

      – Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде. Кто он такой?

      – Это день мой ясный, – отвечала Баба-яга.

      – Потом обогнал меня другой всадник – на красном коне, сам красный и весь в красное одет. Это кто такой?

      – Это мое солнышко красное! – отвечала Баба-яга.

      – А что значит черный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?

      – Это ночь моя темная. Все мои слуги верные!

      Василиса вспомнила о трех парах рук, но смолчала.

      – Что же ты еще не спрашиваешь? – молвит Баба-яга.

      – Будет с меня и этого. Сама ж ты, бабушка, сказала, что много узнаешь – состаришься!

      – Хорошо, – сказала Баба-яга, – что ты спрашиваешь только о том, что видела за двором, а не во дворе! Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили, и слишком любопытных ем! Теперь я тебя спрошу: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе?

      – Мне помогает благословение моей матери, – отвечала Василиса.

      – Так вот оно что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Не нужно мне благословенных!

      Вытащила она Василису из горницы и вытолкала за ворота. Потом сняла с забора череп с горящими глазами и, наткнув на палку, отдала ей:

      – Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его: они ведь за этим тебя сюда послали!

      Бегом пустилась Василиса при свете черепа, который погас только с наступлением утра. И наконец к вечеру другого дня добралась до своего дома. Подходя к воротам, она хотела было бросить уж череп: «Верно, дома, – думает себе, – уж больше в огне не нуждаются». Но вдруг послышался глухой голос из черепа:

      – Не бросай меня, неси к мачехе!

      Она взглянула на дом мачехи и, не видя ни в одном окне огонька, решилась идти туда с черепом. Впервые встретили ее ласково и рассказали, что с той поры, как она ушла, у них не было в доме огня: сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей – тот погасал, как только входили с ним в горницу.

      – Авось твой огонь будет держаться! – сказала мачеха. Внесли череп в горницу, а глаза из черепа так и глядят на мачеху и ее дочерей, так и жгут! Те было прятаться, но куда ни бросятся – глаза всюду за ними так и следят. К утру совсем сожгло их в уголь, одну Василису не тронуло.

      Поутру Василиса зарыла череп в землю, заперла дом на замок, пошла в город и попросилась на житье к одной безродной старушке. Живет себе и поджидает отца.