Властелин видений. Антон Грановский

медленно повернулся и взглянул на юнца.

      – Ты посмел поднять на меня меч, – проговорил он ровным, спокойным голосом. – Но я не держу на тебя зла. Ты раб своих желаний, мальчик. Но я освобожу тебя. – Пастырь повернулся к своей свите, вытянул руку и сказал: – Вук!

      Тот самый общинник, который пару минут назад (Глеб видел это своими глазами) вышел из кружала и отправился за девкой Жиленой, каким-то непостижимым образом снова находился среди свиты. Он шагнул вперед и вложил в протянутую ладонь Пастыря кривой кинжал.

      Белый чародей взял кинжал и обхватил рукоять двумя руками.

      – Ты всего лишь раб своих желаний, – повторил он гулким голосом, – но я освобожу тебя.

      Он медленно занес кривое лезвие кинжала над головой ловчего Бровика.

      – Я освобождаю тебя от бремени твоей никчемной жизни, мерзкий грешник. Аминь!

      Глеб надвинул на глаза наголовник и поднялся с лавки.

      – Не так быстро, чародей! – громко произнес он.

      Пастырь замер и медленно повернул к нему голову. Глядя на Глеба своими светлыми, почти прозрачными глазами, чародей разомкнул уста и спокойно осведомился:

      – Ты хочешь что-то сказать, незнакомец?

      – Только если ты захочешь слушать, – ответил Глеб.

      Пастырь улыбнулся и опустил кинжал.

      – Я готов выслушать каждого, сын мой. Говори.

      Глеб чуть прищурил темные глаза и уверенно отчеканил:

      – Я пришел в кружало с этим парнем. И уйду отсюда с ним же. Хочется тебе этого или нет.

      Несколько секунд чародей молчал, с любопытством разглядывая Глеба, потом сказал:

      – Я слышу в твоем голосе вызов. Ты в самом деле так храбр? Или борешься с собственной трусостью, как этот мальчик?

      – Ты можешь это проверить.

      Общинники, сопровождавшие Пастыря, вновь выхватили из ножен мечи и вопросительно посмотрели на своего учителя. Тот улыбнулся и сказал, обращаясь к Глебу:

      – Почему бы нам не сесть за стол и не поговорить, ходок?

      – Мне не о чем с тобой говорить, чародей.

      Пастырь улыбнулся и покачал белой, словно у альбиноса, головой:

      – Ты не прав. Людям всегда есть о чем поговорить друг с другом, тебе так не кажется?

      – Нет, не кажется, – сухо ответил Глеб. – Мы уходим. Отойдите от моего приятеля на три шага, а я помогу ему подняться.

      Несколько секунд Пастырь молчал, затем вздохнул и сказал:

      – Что ж… Я предложил тебе дружбу, но ты от нее отказался. Кто не хочет принять в свою душу Господа, тот будет носить в ней дьявола. – Чародей повернулся к своим людям и негромко приказал: – Возьмите его.

      Общинники, рослые, с перекошенными лицами и сверкающими фанатизмом глазами, выхватили из ножен мечи и двинулись на Глеба.

      Глеб протянул было руку за ольстрой, намереваясь снести первый эшелон общинников Пастыря дробью, однако вовремя опомнился. Горожане уверены, что Глеб Первоход мертв. Не стоит себя выдавать. По крайней мере, не теперь.

      И Глеб с лязгом выхватил из ножен меч.

      Сражаться с фанатиками – дело неблагодарное.