Непримиримые (сборник). Сергей Тютюнник

и Козлов с крыши – уходят в каптерку погреться и поспать.

      – А мы с тобой спать вообще, что ли, не будем? – интересуется капитан.

      – Я буду дежурить, сколько смогу. А ты иди отдыхай, – говорит, зевая и поеживаясь, Чихория. – Когда станет невмоготу, я тебя разбужу. Сменишь меня. Кто-то из офицеров постоянно должен быть здесь.

      Ветер шумит в мокром кустарнике. Слышны осторожные шаги медика на темной лестнице. И совсем пока не слышен полет пули из снайперской винтовки. Хлопок выстрела ударяет в уши уже после того, как свинцовый плевок попадает чуть ниже сигареты, закуренной водителем на крыше в нарушение приказа Чихории.

      – Товарищ старший лейтенант! – орет растерянный сержант. – Савчука в шею ранило!

      Георгий бежит на крышу и подползает к солдату. Водитель сучит ногами, в его горле булькает кровь, в окостеневших губах продолжает дымить сигарета.

      – Я же вам говорил – не курить, придурки! – зло шепчет Георгий. – Смотрите в оба, откуда бьет, гасите его, суку!

      Он тащит раненого вниз, на второй этаж, как мешок с картошкой.

      – Капитан, где ты? Помоги! – зовет Чихория, надрываясь от тяжести и спотыкаясь в темноте.

      Водитель хрипит. Георгий укладывает его возле стены, выглядывает в окно и снова зовет:

      – Джаканов, где ты?

      Над головой Чихории пролетает пуля и чмокается с бетонной стеной.

      – Ух, блин! – удивляется Георгий и приседает. – Огонь! Что вы все, попримерзали?!

      Солдаты клацают оружейными предохранителями и затворами и, не глядя, выпускают по пустырю сумасшедшую свинцовую свору.

      – Прекратить! – орет после долгого грохота Чихория, испугавшись перерасхода патронов, и осторожно выглядывает в окно.

      Ни зги не видать. Он выставляет свой автомат с ночным прицелом и всматривается через окуляр в зеленую светящуюся муть.

      – Стреляют только те, у кого ночные прицелы! – командует Георгий.

      Под стеной клокочет горлом водитель.

      – Джаканов, блядь! – орет Чихория и, не дождавшись ответа, командует: – Рамазанов, найди капитана и приведи сюда!

      Рамазанов отрывается от стены и направляется к лестнице. Две пули – от короткой автоматной очереди и снайперской винтовки – хлопаются в его сырую ватную куртку. Солдат с грохотом падает и царапает судорожными руками цементный пол. На крыше сержант включает свой пулемет, заглушая стон Рамазанова и мат Чихории.

      Георгий ползет к солдату и ощупывает его ватник. Ладонь вляпывается в кровавое болото.

      – Живой, земляк? Живой? – шепчет взводный.

      – Больно, – скрежещет зубами Рамазанов.

      – Где же эта падла Джаканов? – шипит Георгий и ползет к лестнице.

      Капитан сидит на корточках в углу площадки между вторым и первым этажами, обхватив голову руками. Чихория натыкается на него в темноте.

      – Ты что, ранен? – спрашивает Чихория, чувствуя, как дрожит Джаканов.

      – Да. Нет… – задыхаясь, отвечает медик.

      – Да или нет?! – Георгий начинает