Святоотеческие наставления о молитве и трезвении или внимании в сердце к Богу. Сборник

и так призывает Владыку своего, исповедуя грехи свои и прося прощения в них, тот при таких расположениях естественно всякое отлагает житейское попечение, окрыляется и становится высшим человеческих страстей. Потому после молитвы, врага ли увидит он, уже не будет смотреть на него, как на врага, женщину ли красивую, не увлекается ее видом, потому что огнь, молитвою возжегшийся внутрь, еще пребывает в нем и отражает всякий неуместный помысл. Но как нам, человекам сущим, обычно охлаждаться, то когда, по прошествии двух или трех часов после молитвы, заметишь, что породившаяся в тебе теплота начинает мало-помалу рассеиваться и слабеть, – прибегай скорее опять к молитве и согрей охлаждающееся твое сердце. Если будешь так делать в продолжение всего дня, согреваясь частыми молитвами чрез удобные промежутки, то не дашь диаволу повода или доступа к своим помыслам. Если будешь так поступать, то какие бы ветры ни подули против тебя, – искушения, скорби, неприятные помышления, и что бы то ни было тяжелое, – не возмогут они повалить и разрушить дома твоего, частыми молитвами тако крепко связуемого. Скажешь: но как же можно человеку житейскому, или приставленному к разбирательству дел судных, по три часа в день стоять на молитве и еще в церковь ходить? Возможно, и очень удобно. В церковь ходить не всякому удобно, а молиться всякому и везде можно. Ибо в молитве требуется не столько глас молитвенный, сколько мысль, к Богу обращенная, не столько рук воздеяние, сколько души горе устремление, не столько положение молящегося, сколько настроение сердца молитвенное. Так и делай. Восстенай горце, помяни грехи свои, воззри на небо и скажи в сердце своем: Помилуй мя Боже! И ты совершил молитву [4, 666—7].

      75) Не будем прикрываться предлогами, говоря, что нет вблизи молитвенного дома. Нас самих благодать Св. Духа благоволит содевать храмами Божиими, если будем трезвенствовать, так что нам повсюду есть полное удобство молиться. Наше служение Богу не таково, какое прежде было у Иудеев, имевшее много чувственного и нуждавшееся в видимых вещах и действиях. Там молящемуся о чем-либо надлежало придти в храм и принести вещество для жертвы, для совершения коей опять потребны нож, огонь, дрова и другое что-нибудь. Здесь же ничего такого; но где бы ты ни был, с собою имеешь и жертвенник, и нож, и святилище, – сам будучи и иереем, и жертвенником, и святилищем. Где бы ты ни был, можешь воздвигнуть алтарь, показав только трезвенствующее расположение; место не мешает, не мешает и время; и хоть колен не преклонишь, хоть в грудь не будешь ударять, ни рук к небу простирать, а только покажешь теплоту чувства к Богу, – ты совершил, как следует, дело молитвы. Можно и женщине сидящей за прялкою или ткацким станком воззреть на небо умом и тепло призвать Бога. Можно и мужчине, на торжище вступившему или одиноко шествующему прилежные творить молитвы. И тому, кто сидит в лавке и шьет что кожаное, можно душою своею возноситься к Богу. И слуге, когда покупает что, или взбегает наверх и сбегает вниз по делу услужения господину дома, или стоит пред очагом в кухне можно