Право на месть. Денис Шабалов

продолжают ползать по фермам высоковольтных опор, прыгать на ржавеющих трансформаторах, качаться на свисающих гирляндах изоляторов или высокочастотных фильтрах. Оборудование за двадцать лет порядочно сгнило и заржавело и порой бывало так, что какой-то элемент не выдерживал дополнительного веса и обрывался – несколько раз Добрынин видел это лично. Тогда выродок, вереща, летел вниз – а там уж как повезет. Правда, тут в дело вступал такой фактор, как невероятная живучесть мутантов. Те случаи, свидетелями которых ему случалось быть, заканчивались удачно. Но вот Герман, например, рассказывал, как на его глазах одного из выродков буквально расплющило рухнувшей фарфоровой колонкой высоковольтного выключателя, а второй запутался в свисающих шлейфах и, попав шеей в петлю, самоудавился. Однако выродков эти несчастные случаи на производстве абсолютно ничему не учили – они продолжали все так же весело резвиться среди аварийного оборудования. Оно и немудрено – по интеллектуальному развитию эти мутанты сейчас стояли чуть выше обезьяны.

      Сделав большой крюк по лесу, он выбрался на насыпь уже у северной окраины машиностроительного завода. Огляделся – чисто. Тихо вокруг, спокойно, ни единого организма в пределах видимости не наблюдается… Ну и хорошо – лишний шум поднимать не стоит. Зверье очень быстро реагировало на любой шум и сбегалось на него с завидной скоростью. Двигаясь как терминатор, кося все живое на своем пути, можно было очень быстро нарваться на того, кто тебе не по зубам. От куропата не убежишь, разве что нечто основательное на пути попадется, куда быстренько взобраться можно. Иначе – смерть.

      Обезлюдевшее здание вокзала, где лежало столько пищи, манило зверье со всей округи. Сразу после штурма здесь, вне всяких сомнений, был неслыханный кровавый пир – об этом свидетельствовали обглоданные до белизны кости вокруг. И хотя время того изобилия уже прошло, зверье все еще наведывалось сюда, дожирая то, что еще не успело дожрать… Вот и сейчас. Уже на подходе Добрынин заметил большую стаю собак, рыл в двадцать, крутившуюся у дверей на площадь перрона. Стая грызлась. Прижав уши к затылку и ощерив клыкастые пасти, грозно рычали матерые кобели, отбрехивались молодые первогодки, лаяли суки, звонко тявкали щенята… Свора вытащила наружу три тела в комбинезонах, и самцы ссорились теперь за право первым вонзить клыки в разлагающееся, и именно потому такое привлекательное и душистое, мясо. Данил скривился. В первый день у него еще была мысль стащить все тела внутрь и замуровать входы, устроив братскую могилу, но едва увидев площадь перед вокзалом при свете дня, он отказался от своих намерений. Костей здесь было больше, чем хвороста в лесу, и понадобилось бы слишком много времени, чтобы собрать их все. Да и был ли смысл?..

      Но и просто так спускать собачкам этот пир – нельзя.

      Подобравшись поближе и засев за бетонный оголовок воздуховода, он вытащил две «эфки». Хрен с ним, пошумим уж. Когда они еще свалят, нажравшись – а попасть внутрь нужно побыстрее. Дозиметр