Право на месть. Денис Шабалов

одиноко стоящий у тракта, он наткнулся на засаду, устроенную джентльменами удачи. Дорога была езженая, судя по следам, оставленным на глинистой земле, последний караван прошел здесь с неделю назад – и бандиты, видимо, поджидали следующий. Увидев громадное черное создание, с трудом протискивающееся в парадную дверь, веселые ребята, позабыв все на свете, дернули со всех ног через заднюю. Однако последний – видимо, считавший себя героем, а может просто полный идиот – все ж успел пальнуть из «калаша» по страшной черной фигуре. Очередь прошла через грудь и три пули нашли свою цель – однако вреда не причинили. Добрынин почувствовал лишь легкие толчки и только – «жидкая броня» и амортизационная прокладка отработали на «отлично», скомпенсировав пришедшую энергию и распределив ее по всей площади нагрудной пластины. Шустряк в ответ получил заряд картечи, разворотивший правый бок, и потом долго умирал под дверью, оглашая окрестности стонами, матерными воплями и призывая на помощь дружков. Добрынин же, осмотрев комбинезон, нашел только мелкие царапины на поверхности грудной пластины.

      Еще издали, пробегая мимо памятной гостиницы, где они держали совет перед угоном танка, он заметил, что у моста трется небольшое семейство выродков. Притормозил, щелкнул фастексом трехточки, притягивая дробовик к груди и приводя его в походное положение, вытянул из подсумка бинокль. Четыре особи – старый, седой, весь в шрамах патриарх, две самки и совсем еще молодой детеныш, ростом не выше метра. Выродки рылись в куче мусора и, приглядевшись, Данил сообразил, что кучу эту оставили стоящие тут в начале лета бойцы с бронепоезда. Иначе откуда б ей еще взяться?

      По большому счету выродки были не страшны – заметил издали, можно хоть сейчас отстрелять. Но патроны… Пять коробочек по десять, да плюс та коробочка «шершней», что майор дал – и все. А впереди путь не близкий и неизвестно еще, что приключится. Пусть себе копаются… Поправив ремень винтовки, висящей за спиной, и сунув бинокль обратно в подсумок, Добрынин свернул налево, и, пробравшись через подлесок, отгораживающий железнодорожную насыпь, выбрался к рельсам.

      Яма внушала уважение. После той ночи он тут больше не бывал – как-то закрутилось все, завертелось… Сначала воевали, потом мирились, а затем уж и в поход собирались… Но Паникар, помнится, говорил, что воронка получилось знатная, и Добрынин теперь убедился, что это так. Солидный кусок насыпи просто исчез, как не было; взрыв разворотил ее, оставив здесь огромную яму. Это какая же силища нужна, чтобы поднять в воздух такую уймищу грунта?! Данил усмехнулся – Бабах знал толк в своем деле и доказывал это с завидным постоянством.

      И все же, хотя часть насыпи и была уничтожена – даже с первого взгляда было видно, что над веткой основательно поработали. Все перекрученные и порванные рельсы, здоровенные куски бетонных шпал – аккуратно отрезаны и уложены в сторонке, пути расчищены от обломков, почти до самой ямы с обеих сторон подведено новое полотно.