Право на месть. Денис Шабалов

понятно… – печально усмехнувшись, кивнул Данил. Дядька Герман, битый волк, понял, что Убежищу недолго осталось, и решил сохранить хоть кого-то. Потому и вывел молодых пацанов наружу. А уж девушек и женщин, наверно, не успел или не смог… Да и куда их уводить?.. – Кто же старшим за него остался?

      – Плюшкин. Он себя настоящим командиром показал. Народ ободрял, не спал почти, не ел – все людям. Вот кто бы мог подумать, а? Жмот такой – а как геройски себя вел!.. – недоумевая, развел руками Батарей. – Я помню, ты его всегда щемил. И тот раз помню, когда за ремень на крюк повесил… А вот поди ж ты…

      Добрынин печально усмехнулся, припоминая. Пашка имел в виду тот случай, когда Плюшкин пытался всучить им с Санькой штопаные ОЗК для выхода на поверхность – но не преуспел по причине повисания за брючный ремень на батарейном крюке, торчащем из стены складского помещения. Долго потом орал, звал на помощь, пока на складе полковник не объявился и не вывел своего зама из затруднительного положения. А как же иначе с этим товарищем было поступать? Сталкер, выходя на поверхность – жизнью рискует. Нечего всякую дрянь всучивать. Вот Данил и вспылил тогда…

      – Они сутки почти держались, – добавил Халява, сидящий на лавке у стены. – И все время он на острие был. Мешки таскал вместе со всеми, когда центральный ход перегораживали… Спину сорвал, крючком ходил, за поясницу хватался – и все равно… Ранило его дважды, второй раз чуть ногу не оторвало – а он только жгутом перемотал – и снова в бой!..

      – Вы-то откуда знаете?.. Вы же к тому времени из окружения вышли…

      – Оттуда потом Серега прорвался. Гордей. Перед самым концом, – кивнул Артем на молодого парнишку, внимательно слушающего рассказ и не отрывающего глаз от уника. – Он и рассказал…

      Гордей оживился.

      – Да, я сам видел, точно. Стреляет, стреляет, потом откинется, жгут только потуже затянет – и опять палить! Кричит только: «Воды дайте!» Хлебнет – и опять к амбразуре. А они, суки, танк с цепи спустили. Он вкругаля объехал – КПВ наши они все равно боялись, – через территорию детсада прошел, и прямой наводкой по главному-то входу и вдарил. Осколочно-фугасным. Мешки раскидало и всех, кто за ними сидел – насмерть…

      – Так какого же хрена вы наружу вылезли?! – неожиданно даже для самого себя заорал, срываясь, Добрынин. Не выдержал, представив, как бьет по уложенным аккуратными стопами мешкам снаряд, как летят они во все стороны, как падают на землю люди… – Почему под землей не сидели?! Ведь каждый коридор, каждую лестницу можно было в крепость превратить!

      – Они газ какой-то пустили через вентиляцию – фильтры ему не помеха… – понурился Сергей. – Пока защиту напялили, да пока наружу вылезли – эх и полегло народа… Вот и пришлось снаружи драться.

      – А что они творили тут… – вздохнул Батарей. – Стенку с отметинами видел? Туда стариков ставили и вообще всех кто старше сорока. И в упор, с крупнокалиберного… Месиво…

      – И что же? И всех так же?

      – Нет, не всех. Кого-то в эшелон погрузили, увезли.

      И безумная