Башня. Дмитрий Сафонов

пятую окружность.

      – Кто же в этом может быть уверен?

      – Хорошо.

      Помощник режиссера начал последний отсчет. Камеры заработали; под потолком зажглось световое табло: "Прямой эфир!".

      – Восемь, семь, шесть… – помощник умолк и стал выкидывать пальцы.

      Гримерша отработанным движением сорвала салфетку и скрылась из поля зрения первой камеры.

      Истомин снова придал лицу значительность. Выгнул дугой аккуратно выщипанную бровь, скупым и очень изящным – отработанным – жестом поправил очки.

      – Э-э-э… Напоминаю, вы смотрите еженедельную информационно-аналитическую программу "Итоги". В завершающем блоке нашей передачи…

      Шоу продолжалось.

* * *

      Дубенский думал, что все произошло именно потому, что он забыл дома мобильный. Глупость, конечно. Ну, а если бы не забыл, и один из охранников успел передать ему сигнал тревоги, и он бросил бы свой гидроцикл на берегу Клязьминского водохранилища, запрыгнул в "Тойоту-Прадо" и примчался в Москву, к Башне, что бы это изменило? Ровным счетом ничего.

      И все же этот день – последнее воскресенье июля – с тех пор для него был "днем, когда я сдуру забыл дома мобильный". Впрочем, из всех возможных определений это было самое мягкое – "день, когда он забыл дома мобильный".

      В тридцать два года он был ничем не примечательным директором фирмы, торгующей мелким банковским оборудованием – небольшие сейфы, брезентовые мешки для денег, пломбы и прочая ерунда. Дела шли ни шатко ни валко: не в гору, но, слава Богу, и не под уклон. Наверное, он бы так и торговал своими железяками и руководил "дружным коллективом" из пяти человек еще черт знает сколько лет, если бы не Андрей Михайлович Мерзликин, старый знакомый отца.

      Мерзликин владел строительным концерном "Север", возводившим дома бизнес-класса в самых респектабельных уголках столицы.

      Пять лет назад они готовились к суперпроекту – строительству нового дома под названием "Гнездо орла" на берегу канала, невдалеке от Серябряного Бора. Между собой все сотрудники "Севера" называли новый дом не иначе, как "Башня".

      Да это и была Башня – самая настоящая, в пятьдесят девять этажей и высотой почти в триста метров.

      Тогда же Мерзликин и разыскал его – через отца – и предложил стать главным управляющим Башни.

      – Работа тяжелая, – говорил он, сверля Михаила буравчиками маленьких карих глаз. – Причем тяжелая – это очень мягко сказано.

      Михаил вежливо улыбнулся и заверил Мерзликина, что он не боится никакой работы.

      – Отлично. Ты сам понимаешь – то, что ты сын Исаака Наумовича, ничего не меняет. Буду требовать с тебя ровно столько, сколько и с других. И даже больше.

      – Разумеется, – ответил Дубенский, показывая, что он все понимает. – В чем будут заключаться мои обязанности? Что я должен буду делать?

      Мерзликин помедлил, сложил руки перед собой и посмотрел куда-то в сторону и вверх. Затем снова поймал переносицу Михаила на прицел своих буравчиков.

      – Все. Абсолютно все, начиная с завтрашнего